Воскресенье, август, 26, 2012
новенькие
появились две новые женщины 1934 года рождения и мужчина 1957 года рождения.
женщины не только одного года рождения, но и похожи друг на друга, как близнецы.
в день их поступления я развлекала знакомых одной из них, приехавших ее навестить и узнавших, что она уже с кем-то пошла гулять, с каким-то другим посетителем.
они очень за нее радовались, говорили, что уже несколько месяцев она не вставала с кровати, только в туалет иногда с трудом, а тут гулять пошла.
тоже хвалили наш хоспис изнутри и снаружи за красоты.
а потом даму привезли на коляске эти ее знакомые, с которыми я уже успела познакомиться, показать столовую.
и когда вечером одна из сестер привезла ее на коляске, я с ней поздоровалась по имени. а сестра говорит, это не фрау М., а фрау К., а фрау М. не хочет ужинать.
я решила, что сестра перепутала, ведь новенькие.
но на следующий день, когда пошла обносить всех кофе с пирожным, сначала поздоровалась с фрау М., затем зашла в комнату второй новенькой и вздрогнула: то же лицо – тугое дрожжевое тесто с карими вставками изюминок-глаз, те же прическа и цвет волос.
но теперь я их различаю: фрау К. – это та, которая спускается в столовую. а если они в комнатах, то тем более различаю, у меня есть список, кто в какой комнате лежит.
вчера работала в субботний день, чем вызвала даже благодарный вскрик одной из сестер: «ты сегодня работаешь? какой подарок! мы не заслужили! я думала, сегодня предстоит обезьяний театр, все самим делать».
а мне нравится работать в субботу. на самом деле меньше возни, так как ко многим приезжают родственники. зато можно будет иметь выходной потом в будний день.
я пообещала себе после смерти фрау доктор и авиаконструктора, что не буду больше к ним привязываться. только помогать без всяких эмоций.
ну уж к тем из старых, к которым успела привязаться, – так и быть.
фрау С. все же выписывают. она тут молодец, еще упражнялась каждый день, ходила вдоль коридора со своей тележкой, хотя, казалось бы, зачем умирающей в возрасте за 80 себя так мучить. в результате ее признали годной к самостоятельной жизни под присмотром родни.
фрау доктор искренне по поводу нее ужасалась. все они в один голос говорят, что в хосписе рай, о котором они и мечтать не могли.
