- Ну вот тебе, батя, и тягло, - сказал старший, Иван, подходя к отцу и вытирая расшитой утиркой руки.
Поздоровались.
- Хороши?
- Кабы мне их в руки, я бы наделал делов, - сказал Егор Иванович, снова оглаживая радиаторы.
- Не зарься, батя, не то раскулачат, - крикнул от крыльца младший, Степка, рыжий чубатый здоровяк в новенькой кожанке.
- Глуп ты еще, Степа. Я сам отвел свою кобылу в колхоз. Первым.
- Стара она у тебя была. Вовремя успел отвести, а то сдохла бы.
- Небось она была подороже твоей кожанки. А ты вот отдай свою кожанку.
- Э, батя, на личную собственность руки не поднимай.
- Да перестань зубы-то скалить! - оборвала его старуха в безрукавной стеганой душегрейке. - Ступайте ужинать. - Она с грохотом бросила ковш в ведро и поплыла в сени.
- И то правда, - согласился Егор Иванович. - Проголодались, поди? - он взял под руку безотчетно улыбающегося круглолицего, приземистого старшого, Ивана, потрепал за ворот Степку. - Пошли, пошли! Мать, поди, все глаза проглядела, дожидаючи вас.
За стол сели всей семьей, каждый на своем месте: с торца на табуретке Егор Иванович, на широкой скамье вдоль стенки уселись братаны, далее в самом углу под божницей сноха Ирина, жена Ивана, а уж с краю, на самом отлете, елозил на скамье младший Федярка, мальчонка лет двенадцати. Свободная сторона стола оставалась за Ефимовной, - отсюда она поминутно металась к шестку, гремела чугунами, орудовала ухватом и половником. Как только появилась огромная чашка щей, в которой, по выражению Ефимовны, уходиться можно, все смолкли и стали есть. Ели не торопясь, вдумчиво, молча.
После ужина, тщательно вытерев усы, губы и руки полотенцем, Егор Иванович заговорил, обращаясь к сыновьям:
- Вот и кончилось ваше мэтээсовское житье. Теперь круглый год дома. И слава богу - расходов меньше. Да и тракторы во дворе. Удобно.
- Скоро навес построят в колхозе. Общий! Перегонят туда и тракторы, возразил Иван.
- Э-э, когда его построят! Да и что под навесом? Там и ветер, и слякоть, и снег. А здесь они сохраннее.
- Ты, батя, на тракторы-то смотришь как на свои, - сказал Степан.
- Так и смотрю.
- Земли бы тебе еще дать гектаров полтораста, - хмыкнул Степан.
- Получу и земли, - серьезно сказал Егор Иванович.
- В Америке?
- Нет, у себя в колхозе.
- Ха! Фермер Гарст!
- Смеяться будешь потом.
Братья переглянулись, а старик, считая, очевидно, что сегодня довольно с них, прошел к печке, достал из печурки подсохнувшие листья самосада и начал перетирать их пальцами - на самокрутку готовить.
