- Это дело агронома. Она более сведуща, - отозвался тот.
- Поля еще сырые... А огороды что ж? Они ведь тоже наши. - Надя глядела на Семакова, как бы отвечая ему.
- Личные, - усмехнулся Семаков.
- Зато земля обезличена.
- Может, раздадим ее по мужикам?
- Вы не утрируйте.
"Э-э, тут коса и камень", - подумал Песцов.
- Может быть, сделаем проще - вы покажете мне поля? - обратился он к Наде.
- С удовольствием.
Надя была в резиновых сапожках, в синем плаще. Она встала из-за стола, накинула клетчатый платок, взяла планшетку.
- Идемте!
На улице было тепло, солнечно. У самого крыльца рябилась от ветерка огромная лужа. Надя посмотрела на хромовые сапоги Песцова.
- В таком виде на поле теперь не ходят.
- Я еще с утра хотел попросить резиновые сапоги у Волгина, да позабыл.
- Ладно. Пошли на конный двор! Лошадей возьмем.
Песцов с детства не ездил верхом; служил на флоте, потом институт... А в седле сроду не держался. Но признаться в этом постеснялся. "Удержусь как-нибудь", - подумал он.
На конном дворе встретил его Лубников как старого знакомого, за руку поздоровался.
- Я вам самого Рубанка заседлаю.
- Что это за Рубанок? - спросил с опаской Песцов.
- Наш рысак... Жеребец.
- Мне что-нибудь попроще, - Песцов показал рукой. - Пониже.
- Тогда Буланца.
Надя в момент заседлала свою Красотку, темно-гнедую кобылку, и легко вскочила в седло. Песцова подсаживал Лубников. Матвей так рванулся от земли, ухватившись за луку, что чуть было не перемахнул низкорослого меринка.
- То-ой, дьявол!.. Не увертывайся, - нарочито строго обругал Лубников спокойно стоящего Буланца.
Глядя, как Песцов путался в стременах, Надя не выдержала и чуть не прыснула со смеху, отвернувшись.
- Он ничего, смирный... А если понесет, осаживай корпусом, - наставлял Лубников не то в насмешку, не то всерьез. - А теперь шенкеляй его под ребра-то... Эй, бегемот!
Надя, слегка откинувшись, шевелила сапожками, не то что била, а как бы оглаживала бока своей Красотки, и та легко пошла иноходью. Буланец затрусил рысцой, и Песцов с ужасом почувствовал, что валится набок. Он привстал на стременах, но стремена были короткие, а ноги такие несуразно длинные, что он чуть было не перевалился через голову лошади. Тогда он плюнул на эти стремена, выпростал из них ноги и, слегка придерживаясь за луку, весело нахлестывал своего Буланца. Тот перешел в галоп. Между тем ноги Песцова почти доставали до земли, и, сбоку глядя, можно было подумать, что бежит шестиногая лошадь.
