— Молодец, — сказала она. — А теперь становись вон туда, и бросай мячик в меня. Так, правильно.
Склеп семейства де Ронсье располагался на освященном участке земли за пределами Хуэльгастеля, в тени замковых стен.
Покуда Агата и Арлетта играли в мяч в тесноватой круглой башенной светелке, через окна доносились звуки погребальной процессии, собиравшейся во дворе. Стараясь занять ребенка игрой, Агата одновременно пыталась сообразить, что означают разнообразные шумы снаружи. Вот ритмичная поступь множества ног — это проходит маршем замковая стража, отдающая леди Джоан и ее сыну последние почести. А вот глухое перекатывание колес повозки, на которой повезут гроб. Цокали копыта лошадей последнего эскорта госпожи. Бедняжка, как ей не повезло…
Агата терпеливо перебрасывалась мягким разноцветным мячиком со вверенной ее попечению дочкой покойной госпожи. Арлетте частенько не удавалось изловить его на лету, и она в азарте бросалась на четвереньках в погоню за катящейся по полу игрушкой. Брошенный ею мячик в большинстве случаев тоже летел куда попало, то ударяясь о стену, то падая на постель.
И вдруг внезапно, без всякой видимой причины, ребенок потерял всякий интерес к игре.
— Хочу к маме, — очень строго произнесла Арлетта. Она потянулась к своей няне, такая маленькая и беззащитная, ничего кроме больших голубых глаз и растрепанных рыжих волосиков на голове. — Хочу к маме.
Агата на минуту потеряла дар речи, но быстро нашлась. Она не забыла строгих наставлений графини Мари, чтобы ее внучка не узнала о кончине матери до окончания похорон. Пусть так, но кто, по мнению графини, должен был сообщить об этом девочке? Отец? Агата в этом сомневалась. После смерти леди Джоан Франсуа де Ронсье топил свои горести в вине, в море вина. Он пил не переставая. Если так пойдет дальше, он едва ли придет в чувство раньше чем через неделю.
Тогда, возможно, сама графиня? Может быть, она решила самолично донести эту весть Арлетте? В глубине души доброе сердце Агаты противилось такой мысли. Конечно, Мари де Ронсье была сильной натурой и идеальной, хоть и нелюбимой, супругой для графа Роберта. Однако, подавив в себе любые проявления чувств, она не признавала эмоций и у других. Графиня была нетерпима к взрослым и неласкова к детям. Агате не нравилась сама мысль о том, что именно она расскажет о случившемся юной Арлетте.
Усевшись на пол, чтобы быть с Арлеттой вровень, Агата ласково отвела назад непокорные локоны и глубоко вздохнула. Придется сделать это ей самой. И немедленно. Правда, похороны еще не завершились, но ведь графиня не узнает, что Агата нарушила ее запрет.
