И мы стали тусоваться в моем подвале. Мы там изрядно шумели, и музыка орала на всю катушку, но, к счастью, бабушка сверху ничего этого не слышала, поскольку у нее уже было неважно со слухом.
Как-то мой друг Хрольв съездил в Шотландию и познакомился там с двумя парнями, мы с ними потом одно время вместе пили: Колбейн и Солмунд.
Это были очень странные люди. Лет на семь-восемь старше нас с Хрольвом, когда тебе лет восемнадцать — девятнадцать, разница отнюдь немалая, — они уже совсем взрослые, у одного даже жена и дети, оба поучились в университете, но вынуждены были бросить…
Мы создали партизанский отряд, который назвали «Маленький контрреволюционный союз».
Чертовски смешное общество!
Солмунд был как бездельник со страниц европейского семейного романа: из богатой семьи, дед его основал какую-то подрядную фирму, потом ее унаследовал отец Солмунда и управлял ей всю свою жизнь, после него фирма, несомненно, перешла бы к Солмунду. Он был способный малый, но лентяй, его интересовал только алкоголь да вечеринки, из-за пьянства он быстро вылетел из университета, в котором учился на инженера, потом несколько лет пытался постичь историю искусств, философию, кажется, еще и французский; а его родня тем временем усердно трудилась над семейным состоянием и доконала фирму, и когда Солмунд вернулся домой без диплома, у него ничего не осталось, кроме квартиры, доставшейся в наследство от матери, и нескольких картин, которые удалось спасти хитростью, когда фирма пошла с молотка. Несколько лет Солмунд вращался в журналистских кругах, в чем-то даже преуспел, и многие наверняка его уважали, поскольку он был талантлив, мудр и хорошо писал; однако он постоянно отлынивал от работы и так много пил, что вся его возня не приносила ему успеха, и он нигде подолгу не задерживался.
Он вполне мог бы стать диктором на радио, с его-то голосом, таким звучным тенором, оригинально приправленным виски и «Кэмелом»; говорил он всегда слегка торжественно, как священник пред алтарем, а произнося что-то важное, имел обыкновение поднимать руку и закрывать глаза, будто отдавал честь знамени.
Как я уже сказал, Солмунд был из хорошей семьи и в нем сохранились некоторые признаки благородного происхождения: одевался он со вкусом, ходил, как правило, в красивых костюмах и пальто, нередко с шелковым кашне на шее, к тому же был высок, держался ровно и с достоинством, долго сопротивлялся стихии пьянства и кутежей, хотя со временем эта утонченность куда-то уходила, и в конце концов он, наверное, совсем опустился…
