Взаимодействие институциональной структуры с внешними по отношению к ней (природными, социальными, экономическими, технологическими и др.) изменениями – это в известной степени взаимоотношения прошлого, кристаллизованного в институциональной структуре, и настоящего. Эффекты такого взаимодействия могут оказывать существенное воздействие на демографические процессы. Характерный пример – различия динамики продолжительности жизни в России и странах Латинской Америки.
Как для России, так и для латиноамериканских стран характерны чрезвычайно высокие уровни имущественного неравенства. В Бразилии доходы 10 % наиболее состоятельного населения превышали доходы 10 % наименее состоятельного населения в 85 раз, в Мексике – в 45 раз, в России – в 20 раз, тогда как во Франции – в 9 раз, в Швеции – в 6 раз.[400] Как в латиноамериканских странах, так и в России зафиксирована значительная социальная дифференциация смертности. Как в России, так и в странах Латинской Америки в конце ХХ в. осуществлялись неолиберальные экономические эксперименты.
Несмотря на это динамика продолжительности жизни в странах Латинской Америки отличается от российской в лучшую сторону. Повсюду в латиноамериканских регионах продолжительность жизни быстро росла, и лишь в Бразилии и Колумбии отмечены ее стагнация или снижение в некоторых возрастных группах мужчин трудоспособного возраста. Причины, на мой взгляд, следует искать в прошлом.
В странах Латинской Америки в годы проведения неолиберальной экономической политики уровень неравенства доходов оставался очень высоким, но существенно не менялся. Колоссальные масштабы социального неравенства привычны для Латинской Америки, где они совершенно открыто существуют уже несколько столетий и воспринимаются населением как данность. Советское общество было эгалитарным, уравнительные тенденции даже в последние его десятилетия оставались весьма сильными, а имущественные различия по возможности не выпячивались. Поэтому бросающееся в глаза социальное неравенство оказалось для россиян гораздо более сильным стрессом, чем для латиноамериканцев.[401]
Еще одним примером влияния прошлого, воплощенного в институциональных структурах, на современное демографическое развитие является Италия. В современной итальянской научной литературе встречаются как минимум две научные теории, связывающие сверхнизкую рождаемость в этой стране с ее прошлым.
Итальянский демограф Дж. Далла Зуанна полагает, что главным «виновником» исключительно низкой рождаемости в современной Италии парадоксальным образом оказывается «фамилизм» – неизменная приверженность итальянского общества семье и семейным ценностям. Взрослые дети не спешат покидать эмоционально теплый родительский дом (в условиях современной Италии он к тому же может быть и весьма вместительным), а в результате «упускают момент» и так и остаются бездетными – 23 % итальянских женщин 1966 года рождения к концу репродуктивного периода не имели ни одного ребенка. С другой стороны, сыновья, длительное время находящиеся под материнской опекой, создав собственную семью, не склонны брать на себя заботы по дому. Это чрезмерно увеличивает бытовую нагрузку на их жен и отрицательно сказывается на уровне рождаемости.
