Демография регионов Земли. События новейшей демографической истории | страница 161
Таблица 8.1. Важнейшие демографические феномены второй половины ХХ столетия, необъяснимые теориями демографического перехода и второго демографического перехода
Практическое решение демографических проблем в странах третьего мира редко основывалось на рецептах какой-либо одной из таких теорий и обычно представляло собой некий «коллаж» из них.
В Северной и Западной Европе к началу XXI столетия «не работала» уже ни одна из претендовавших на универсальность демографических концепций прошлого и позапрошлого веков. Марксистская связка «капитализм – абсолютное обнищание пролетариата – низкая продолжительность жизни», равно как и мальтузианские тревоги о перенаселении в этом регионе планеты давно неактуальны. «Классическая» теория демографического перехода также отработала свой век и не могла объяснить причин возникновения новой модели демографического поведения, доминирующей в этой части Европы в последние два-три десятилетия. Теория второго демографического перехода хорошо объясняет новые реалии демографического поведения европейцев, но именно в статусе региональной теории, претензии которой на всемирно-исторический масштаб остаются пока не более чем заявкой.
Теория демографического перехода не смогла объяснить и тенденции смертности в восточной части Европы. В эту теорию явно не вписывались различия динамики продолжительности жизни в двух частях мира «реального социализма» – европейской, где она стабилизировалась или сокращалась, и неевропейской (Вьетнам, Китай, Куба), где она росла. После распада СССР и начала рыночных реформ на основе теории демографического перехода оказалось невозможным объяснить, почему продолжительность жизни снижалась в России и росла во многих развивающихся странах, явно менее модернизированных, если судить по таким критериям, как величина среднедушевого ВВП, уровни образования населения, индустриализации, секуляризации и эмансипации женщин, чем Россия.
Ни теория демографического перехода, ни теория второго демографического перехода не дают ответа на вопрос о причинах, по которым в 1980-е годы траектории рождаемости в странах Северной и Западной Европы, Южной Европы и США резко разошлись. Масштаб данного явления далеко не так мал, как его часто хотят представить. В начале XXI в. уровень рождаемости в США практически обеспечивал простое замещение поколений, тогда как в Северной и Западной Европе обеспечивал его лишь на 75–80 %, а в Италии и Испании – только на 55–60 %. Перспективы сохранения неизменной численности населения и его сокращения вдвое – это, согласимся, принципиально различные варианты демографического будущего. Ни одна из теорий перехода не может объяснить и причин, по которым рождаемость во Франции на протяжении всего периода после окончания Второй мировой войны устойчиво превышает рождаемость в Германии.
