– Что нового у богемы? Как Кира? – спросил Игорь, ища глазами на столе сахарницу.
– У всех все круто, рождественское настроение, люди умеют веселиться, но почему бы и нет? – сказала уверенным тоном Антонина и повернулась к телевизору, поскольку даже сама испугалась внутреннего взрыва неконтролируемой дерзости, который мог вырваться наружу, но слишком ненадежной соломинкой был пока Тарчинский, чтобы так рисковать.
– Вадик что-то давно не звонил, – изменил направление диалога Игорь.
– Работает! Такой же трудоголик, как и его отец. Вот хорошую девушку упустил, но чему удивляться – не у каждой хватит терпения столько лет служить «звезде», как я, – не поворачивая головы, отозвалась Антонина.
– Тоня… Ты будто обижаешься на меня. Но ты же знаешь, как я тебя люблю. Всю жизнь… – Муж коснулся ладонью ее плеча.
Женщина напряглась и замерла от неожиданности. Не то чтобы Игорь никогда не говорил о своих чувствах к ней, но именно сегодня, когда она знала о Соне, когда горела жаждой мести за свои страдания и когда в ней внезапно вспыхнул интерес к другому мужчине, эти его простые слова показались неискренними и неуместными. Она дернула плечом.
– Устала я. Не надо слов. Что-то я их плохо воспринимаю последнее время.
– Ну, То-о-оня, вот тебе «Доброе утро». – Игорь попытался провести рукой по ее спине, но женщина вдруг хватанула воздуха, сорвалась с места, пронеслась по коридору в спальню, упала на кровать и разрыдалась.
Сколько десятков или сотен раз за время супружеской жизни их споры заканчивались сексом? Хотелось бы назвать это действо «любовью», но в действительности это был именно отчаянный секс, нервный, напряженный. Техничный и отшлифованный выплеск энергии до истощения, разрядка, радикальная мера, как в давние времена кровопускание для помощи больному с повышенным давлением. И это действительно помогало, хотя каждый из участников действа знал сценарий в деталях.
Истощенные, они молча лежали на кровати, Антонина разглядывала потолок, а Игорь, медленно дыша, закрыл глаза и положил ладонь себе на грудь. Разговаривать обоим не хотелось. Неожиданная женская истерика улеглась, и Антонина считала более разумным помолчать, а не выяснять отношения, а Игорь, не зная, какое произнесенное слово может вызвать очередную неожиданную реакцию, просто лежал и прислушивался к ударам сердца. Что-то слегка давило за грудиной, может, и не надо было после вчерашнего…
«Неужели это старость? – Он горько усмехнулся. – И Тоня вот неистовствует – то скандал из ничего, то рыдает… Гормоны? А я, дурак, надеялся ее расшевелить…»
