Стася, все еще прижимая к себе руку, улыбнулась, а потом с неподражаемой грацией склонила голову и, подняв ее, сказала:
– Да. Меня зовут Станислава Стрелецкая. А вас?
– Стася! Боже милостивый! – всплеснула руками мать.
– А мама – Александра, – добавила девочка, глядя прямо в глаза врачу.
– Вот и познакомились, – улыбнулся он. – А я – Вадим Игоревич. Так поехали? Правда, придется пройти метров двести, здесь в центре такая проблема с парковкой, пристраиваюсь, где могу.
– Ну, пойдемте, что уж поделаешь с этой травмированной балериной, спасибо вам, – улыбнулась наконец Александра, накинула ремешок сумки на плечо, обняла Стасю, защищая ее от встречных прохожих, и двинулась вслед за врачом вверх по улице.
Вдруг от конечной остановки, где троллейбусы и маршрутки, спустившись от Софийского собора на Майдан, высаживают пассажиров, к ним навстречу бросилась странная пара – стройная девушка с микрофоном и высокий парень с камерой на плече.
– Простите! Скажите, пожалуйста, что для вас счастье? – энергично выпалила девушка, обратившись к Александре.
Женщина растерянно замерла, потом оглянулась на Стасю, которая все еще придерживала одну руку другой, на Вадима, и смутилась.
– Ну, в нескольких словах. Вот, например, – продолжала девушка, рукой указывая на врача и Стасю, – вы выглядите очень гармоничной семьей.
Стася фыркнула, а Александра смутилась еще больше, и щеки ее вспыхнули. Вадим сделал шаг к микрофону и сказал:
– Счастье – это когда все живы и здоровы, а еще – способны друг друга понять. Извините, мы очень спешим. Удачи! – Он улыбнулся девушке и махнул рукой оператору, чтобы тот заканчивал съемку.
Все трое отправились по Софиевской улице вверх искать машину врача.
– Спасибо, – тихо сказала Александра и на ходу прижала одной рукой к себе Стасю.
Яна все же слегла. Она болела редко и не любила этих «периодов упадка», когда и физически и морально чувствуешь себя пересортицей, неспособной ни что-то делать в обычном режиме, ни бодро и креативно мыслить, ибо то жалеешь сама себя, то сердишься из-за того, что так «попала». Хотя, казалось бы, можно никуда не спешить, нежиться в постели, читать книги, пить чай, не требовать от себя порядка в доме и делах – легализованный релакс. Но если бы при этом нос дышал, горло не болело, кашель не раздирал бронхи, не гудела голова от каждого звука, не пекло в глазах от света и малейшего напряжения.
«Вот и вошла в зиму, – думала Яна, закрыв глаза, лежа в свитере под двумя одеялами. – Но, может, оно и к лучшему? Вроде вакцинации, после которой больше не буду болеть…»
