, что указывает на одержимость, «вслушивание в вызов». Мистик как бы прозревает действительность,
«видит единство там, где обычный взгляд усматривает лишь многообразие и разобщенность»82. По словам Л. Витгенштейна,
«мистическое – не то, как мир есть, а что он есть»83, то есть предполагает постижение глубинной сути вещей в их целостности. Мистическое восприятие позволяет переживать мир как органическое целое
84, в хаосе бытия видеть сакральную основу сущего. Мистические переживания фактически тождественны нуминозному «священному трепету», который может считаться особым измененным состоянием восприятия наряду с другими, такими как сон, радость, страх и т. п.
85«Священный трепет» можно не только переживать, но и индуцировать (наводить), что является уже «выдохом», то есть деятельностью магической. Как правило, это достигается совершением определенных актов (ритуалов), или произнесением магических текстов (см. «Сакральное слово»). Хотя порой этого бывает недостаточно, поэтому может быть сопряжено с употреблением особых опьяняющих, или психоактивных веществ. Наряду с первобытным шаманом, сделавшим своей профессией введение себя и окружающих в сакральные состояния, их способны индуцировать сакральные объекты, способные впечатлять, делать одержимыми. Не случайно многие народы почитали среди камней – кристаллы, из металлов – золото, из животных – змей86, т. е. «пестрые вещи», производящее впечатление, родственное мистическому87. Отсюда и устойчивая вера в «магические кристаллы», дающие мистическое видение, распространенная у самых разных народов – от Европы до Австралии. Вообще, многие явления культуры обладают практически общечеловеческой значимостью, поскольку их нуминозная, сакральная суть опирается на универсальные, архетипические символы. Но чем сложнее культура, тем больше она содержит исторически сложившихся символов, создающих особенный облик традиции. Если в палеолите обитатели отдаленных тысячелетиями и тысячекилометриями Костенок, Мальты и Дольни-Вестонице создавали очень схожие скульптурки «палеолитических венер», то с усложнением культурных кодов, видоизменяются и взаимоотношения с сакральным. Поэтому мы вряд ли способны воспринимать как нуминозное «Черный квадрат» Малевича, но искусство палеолита, или африканские маски, скульптура Греции остаются «понятными» (то есть впечатляющими) любому жителю земли в любую историческую эпоху.
Экстаз и одержимость предполагают потерю «я», слияние с внешним, временное умирание, жертвоприношение части себя с дальнейшим обретением новых качеств, знаний, впечатлений. В этом смысл мистического опыта как «общения» с сакральным. Интересно, что в видениях, вызываемых естественными галлюциногенами, часто присутствуют полисемантические образы: цветы, орнаменты, яркие камни, все то, что часто используется мистиками для медитации, что имеет признаки мандалы – сакрального изображения, символизирующего космос. Вероятно, мандала является символом универсума как сверхсложного, «пестрого» и непознанного совершенства; к образам подобной семантики следует отнести также мировое дерево, меандры, спиральные и цветочные орнаменты, свастики, кресты. Все эти образы несут идею незавершенности, движения и открытости во вне, в духе «гротескного тела», то есть символизируют экстаз.
