Так прошел год, а потом еще два, а потом еще два раза по два, и все это время их любовь не иссякала. Принц каждый день дарил принцессе ее самые любимые цветы. Он знал все ее привычки, и находил их очень милыми, потакал всем ее желаниям. И она заботилась о нем и одаривала его своей любовью и нежностью.
Но однажды он пришел без цветов. «Ну, ничего, он, наверное, устал, заработался, — подумала она. — Не страшно, обойдусь и без цветов».
А потом он забыл подогреть ей молоко с утра, хотя всегда это делал, потому что знал, как она любит утром теплое молоко. Это она тоже стерпела, но только начала беспокоиться: нет ли у него каких-то неприятностей в его государственных делах, или, может быть, он заболел? Но он на все ее расспросы отвечал, что у него все в порядке.
Лишь заметив, что он больше не смотрит на нее любящими глазами — и вообще почти не смотрит! — и что не говорит ей больше прекрасных слов любви, принцесса встревожилась не на шутку. А когда он забыл про ее день рождения, ей стало ясно, что в их семье происходит что-то нехорошее и неправильное.
Скоро ее опасения подтвердились: однажды, вернувшись домой позже обычного, принц, не глядя жене в глаза, сказал ей, что полюбил другую и уходит к ней.
Напрасно плакала принцесса, напрасно умоляла его остаться, напрасно уверяла, что умрет, не сможет жить без него — ничего не помогло. Он ушел, и она осталась одна.
Она ничего не ела и не пила, не спала ночами, а только все плакала и плакала, не замечая времени. А потом, когда были выплаканы, казалось, уже все слезы, принцесса подошла к зеркалу — и увидела в нем не себя, а бледную тень, призрак, через который просвечивали окружающие предметы.
«Я таю и скоро совсем исчезну, — подумала принцесса, — ну и пусть, от меня ведь и правда уже ничего не осталось».
Каждый день она подходила к зеркалу и видела, что ее отражение продолжает таять, становится все менее и менее различимым. И, наконец, наступил день, когда она вообще не обнаружила себя в зеркале. Ничего, кроме полного безразличия, по этому поводу она не ощутила.
«Я стала призраком, — подумала она. — Ну и хорошо. Может быть, призраки не чувствуют душевной боли».
И вдруг зеркальная поверхность перед ней словно подернулась дымкой, пошла легкими волнами, а затем растворилась. Принцесса поняла, что перед ней уже не зеркало, а дверь в иное пространство. За ней был сплошной серый туман. Недолго думая, она сделала шаг вперед, и почувствовала, что дверь за нею закрылась.
