— У тебя такой вид, тетя Варя, будто ты знаешь, где зарыт клад в миллион. А сказать никому не хочешь. И у самой нет сил откопать.
— А то как же, он и есть — клад. Иная новость почище твоего клада!.. — тетя Варя поправила под платком прядку седых волос и еле слышно таинственно проговорила: — Уходит… Ну и слава Богу, что уходит; без него жили и дальше не пропадем. Хоть вздохнем.
— Кто уходит?
— Да ты что, с луны свалился?!
— Я же неделю был на больничном, тетя Варя. Хватил такой радикулит, что ни согнуться, ни разогнуться не мог.
Тетя Варя воровато огляделась по сторонам и, кося взглядом в сторону прокурорского кабинета, зашептала:
— Сам уходит… Говорят, в большие начальники выдвинули.
Тетя Варя сказала правду.
С нескрываемой радостью старший следователь Бардюков сообщил Дмитрию, что Богданова переводят в городскую прокуратуру.
— Кем? — сдержанно спросил Дмитрий, стараясь ни выражением лица, ни голосом не выдать своей радости.
— Заместителем по кадрам. Повышение солидное.
«Тем лучше!.. — подумал Шадрин. — Когда его вызовет руководство и потребует объяснения, мы с ним уже будем под разными крышами».
Работалось в этот день легко.
Сдавая дела новому прокурору, Богданов был со всеми приветлив. Даже пробовал шутить.
Новый прокурор пришелся всем по душе. В прошлом черноморский моряк, он иногда вкрапливал в разговор матросские словечки вроде «аврал», «полундра», «салага», «шкентель»… А однажды окончательно озадачил тетю Варю тем, что попросил ее повесить в «гальюне» полотенце и положить мыло. Та хоть и закивала услужливо головой, говоря, что все сделает, как велено, а сама долго не могла сообразить, куда же ей нужно повесить полотенце и положить мыло.
Широкоплечий, высокий, с открытыми серыми глазами, скорее он походил на волжского грузчика, чем на работника юстиции. Тетя Варя за свою тридцатилетнюю работу в прокуратуре повидала всяких прокуроров: молодых и старых, добрых и сердитых, молчаливых и разговорчивых. Но такого простого и обходительного видела впервые. Для всякого человека у Василия Петровича найдется и подходящее слово, когда хочет сделать замечание, и светлая улыбка, когда нужно за что-то похвалить подчиненного. А главное, все, что он ни делал, все делалось как-то искренне, с огоньком, от души. Такой и пожурит-то, словно брат родной обнимет. Втайне она даже жалела Василия Петровича за то, что его лицо было слегка поклевано оспой.
За последнюю неделю Шадрину приходилось разговаривать с прокурором каждый день и по нескольку раз — этого требовали дела. Дмитрий заметил, что Василий Петрович имел обыкновение до конца выслушивать своих подчиненных и часто соглашался со следователями даже в тех случаях, когда сам был иного мнения. Во всем новый прокурор держался твердого правила: точнее решает тот, кто лучше знает дело. Прежде чем вызвать к себе следователя по какому-либо спорному или сложному делу, Василий Петрович всегда детально знакомился с ним и, в отличие от Богданова, который часто решал с маху, по интуиции, давая указание, не смотрел рассеянно в окно или через плечо следователя.
