— Плевать я хотел на твоего князя, — рассмеялся половец прямо ему в лицо. — Сейчас велю, и кони разорвут тебя надвое. Говори, где клад! В этом твое спасение.
— Нет!
Аскольд внутренне напрягся, мысленно прощаясь со своей любимой, с друзьями, с родным Козельском… Если б знал он, что в голове Курды занозой засело предупреждение хана, не прощался бы с белым светом, не ожидал в напряжении последнего рывка. Не осмелился холуй ослушаться своего господина: взмахнул рукой и — порубили крепкие веревки. Вот тогда-то Курда и пообещал, связав пленника по рукам и ногам, бросить его на съедение крысам.
Сам же, хитрец, решил во что бы то ни стало добиться от хана согласия на смертный приговор непокорному козельцу. Не жалея красок, расписывал он Котяну, как пленник пытался бежать. И как послушные хану слуги не хотели применять оружие, чем и воспользовался бесстыдно козелец.
— Да и никакой тайны он не знает, — убеждал хозяина Курда. — Иначе давно бы выдал. Ведь только слепой или слабоумный может отказаться взять в жены твою племянницу, которая, подобно солнцу, озаряет землю везде, где ступает ее нога. Вели, хан, и я привяжу несговорчивого уруса к самым сильным, откормленным жеребцам…
— Нет! — перебил его Котян. — Негоже учинять такую казнь над посланцем Великого князя. Тем более что ты, ротозей, проворонил его дружков. Но, по обычаю моих предков, я велю отрубить ему голову! За то, что он убил моего племянника. Эй, старик! — крикнул грозно хан.
— Уже иду, мой повелитель, — тотчас откликнулся русский толмач.
А хан продолжал:
— Велю писать русскому князю Михаилу письмо, где известить, что, по обычаю своих предков, казнил его посланца за то, что он поднял меч на безвинного моего родственника. Приказываю немедленно отправить гонца!
Курда вышел от хана довольный. Он добился главного: больше не будет жить на свете этот гордый урус! Пусть знает каждый, как Курда мстит врагам.
С хорошим настроением вошел Курда в свой шатер. Одно лишь не давало ему в полной мере насладиться жизнью: напоминание хана, что это он, Курда, упустил дружков плененного козельца. В любую минуту Котян может принять решение, от которого и ему не поздоровится. По телу противно пробежали мурашки…
А те, о ком вспомнил Курда, сидели на берегу полноводного Дуная и задумчиво глядели в его темные воды. Куда унесли они неуемного купчину? Где теперь искать его следы?
Шига крутился волчком, стараясь выяснить у венгров, что они знают о русском купце. Но те только пожимали плечами. Нашелся, правда, один старик, который будто бы видел, как на нескольких лодках купец стал подниматься вверх по Дунаю. Но куда путь держал, старик не знал.
