Отношение к партизанам весьма отличалось от отношения к военнопленным. На всех секторах огромного фронта, который представлял собой СССР, блицкриг, молниеносная война, привела к тому, что занятая территория оставалась безнадзорной, что дало результат, сильно отличавшийся от ситуации в Западной Европе. В СССР огромную территорию занимали леса и непроходимые болота, и эта стратегия привела к появлению многочисленных групп советских солдат в немецком тылу. Поэтому термин «партизаны» не определял в этом случае то, что обычно понималось под партизанами в истории Испании и других стран. Речь шла о группах солдат или о воинских подразделениях, которые, оставшись позади немецких сил, искали естественного пространства для того, чтобы выйти оттуда, и затем организовывались для борьбы, исходя из своих возможностей. Эти силы регулярной армии могли достигать двух миллионов человек и постепенно объединялись с партизанами гражданскими, которые покидали оккупированные города и поселки, чтобы продолжать борьбу.
Советское командование зимой 1941–1942 гг. забросило в тыл врага на парашютах или пешком через линию фронта группы, которые должны были координировать действия отрядов среднего размера, чтобы они, разбившись на более мелкие, могли бы быстро маневрировать и осуществлять акты саботажа, наносить внезапные удары по центрам обеспечения и другим объектам. Эти группы сильно вредили оккупационным силам и укрепляли дух сопротивления, что одновременно приводило к репрессиям со стороны немцев в отношении гражданского населения.
В теории, с бойцами регулярной советской армии и партизанами, захваченными в плен, должны были обращаться по-разному. Немецкая инструкция № 2007 от 17 октября 1941 г. устанавливала, что вооруженные силы противника, захваченные в ходе боев, и те, которые под командованием офицеров стремились приблизиться к фронту из немецкого тыла, должны были считаться военнопленными. Остальные пленные должны были считаться франтирерами, «вольными стрелками», партизанами; партизанами также считались одетые как крестьяне люди, которые осуществляли акты саботажа, взрывы и т. д. В обоих случаях глава подразделения, в чье ведение попадал захваченный, «должен поступить с ним в соответствии с тактической обстановкой». Эти слова почти всегда означали смертную казнь через расстрел или повешение. Испанцы уже видели на польской земле эту последнюю форму казни, целью которой было отбить у других желание идти в партизаны.
