В —третьих, жизнь больших масс населения не только на Кавказе и в Средней Азии, в Сибири и на Дальнем Востоке, но и во многих губер — ниях Европейской России (захолустье, пошехонщина, по выражению М.Е. Салтыкова — Щедрина) была связана с натурально — патриархаль — ным и мелкотоварным экономическими укладами.
Все это обусловило переплетение в России старого и нового: доинду — с триальных, раннекапиталистических и вызревших капиталистических отношений, а, следовательно, и обострение социальных противоречий (между городом и деревней, предпринимателями и рабочими, помещи — ками и крестьянами, самодержавием и большей частью общества). К социальным противоречиям прибавлялись и национальные, поскольку Россия была страной, где проживало много народов, отличавшихся друг от друга по религии, культуре, хозяйственному укладу и образу жизни, уровню общественного развития. Причем в течение всего XIX в. доля собственно русских в составе населения империи снижалась и в начале
XX в. составила несколько более 44%>4.
Казалось, высокие темпы промышленного развития в конце XIX в. (89% ежегодного прироста продукции) обеспечивают России благопри — ятную историческую перспективу на XX в. Но в условиях сохранения самодержавных порядков, помещичьего землевладения и крестьянской общины происходило нарастание социальных конфликтов. Быстрый рост населения в крестьянской России был причиной аграрного перенаселения, уменьшения величины земельных наделов в общине, появления маргинальных групп в городах. Сословное деление общества входило в противоречие со складывающейся новой социальной структурой. Самодержавная власть запаздывала с назревшими реформами, а оппозици — онные силы в стране оказывали все большее влияние на общественную жизнь.
Чем больше были успехи страны в промышленном производстве, рас — пространении образования, утверждении правовых начал, тем сильнее ощущались замедленные темпы формирования гражданского общества и гражданского сознания. Российская самодержавная власть опиралась на чиновничью бюрократию, полицейский аппарат, устаревшее законодательство, мало считаясь с общественным мнением, не учитывая проис — ходивших в стране экономических и социальных сдвигов.
Недовольство самодержавным режимом, полицейским контролем, бюрократическим засильем, обида за отсталость страны, бедность, темную крестьянскую жизнь побуждали молодежь искать выход своим не — гативным эмоциям и размышлениям над несовершенством российского общественного устройства в революционных исканиях. Мода на рево — люционеров все больше захватывала учащуюся молодежь — гимназис — тов, реалистов, семинаристов, студентов. Многие из них приобщались к революционной деятельности в раннем возрасте. Ю.М. Мартов уже в 18 лет создавал Петербургскую социал-демократическую группу «Освобождение труда», В.М. Чернов еще будучи гимназистом 8 —го класса первый раз подвергся аресту на квартире саратовского народовольца, Н.И. Бухарин во время гимназических выпускных экзаменов вместе с будущим писателем И.Г. Эренбургом, который был на три года его моложе, организовывал стачку на обойной фабрике. И этот перечень можно было бы продолжать. Показательно, что Л.Д. Троцкий, который в 18 лет вел революционную просветительскую пропаганду среди рабочих верфей в г. Николаеве, признавался, что в сущности «ни одной революционной книги тогда не читал» и даже с «Манифестом Коммунистической партии» познакомился впервые, читая и разъясняя его на подпольных кружковых занятиях
