Айян скроил сыну заговорщицкую гримасу и спросил, о какой именно книге речь.
– «Краткая история времени»,[4] – ответил Ади. – Мне не нравится.
Оджа таращилась на сына со смесью страха и волнения. Айян любил такое лицо жены – это ее внезапное пробуждение от угрюмого смирения с жизнью в БДЗ.
– Ему всего десять, – сказала она, – разве он такое понимает?
В прошлом месяце, прямо посреди урока, Ади спросил учительницу по природоведению что-то про арифметическую прогрессию. А перед этим еще о чем-то. Оджа слышала эти истории от учителей, которые, жалуясь ей, впадали в некую радостную горячку.
В ту ночь Ади спал, как обычно, у холодильника, а рядом с ним лежал его отец, держа унизанную стеклянными браслетами руку жены. Айян размышлял, не построить ли им деревянные антресоли. Повернулся к сыну – тот лежал лицом к отцу, но крепко спал. Через несколько минут мальчик повернулся во сне и спрятал лицо под холодильник. Обнадеживающий поворот событий.
Блеклый свет проникал сквозь ржавую решетку кухонного окна, и Оджа виднелась Айяну в синем сиянии. Раскрытая ладонь с четкой линией судьбы расслабленно покоилась у нее на лбу. Красная ночнушка возбуждала куда меньше, чем сари, которые она носила сразу после их свадьбы. В те дни она всегда ходила в сари, потому что мать поучала ее, что не следует выглядеть либералкой. Ноги Оджа свела вместе и согнула колени. Серебряные браслеты на щиколотках лежали неподвижно. Айян провел рукой по ее талии. Она открыла глаза – ни смущения, ни сопротивления. Подняла голову – проверить, как там Ади. Дальше пара все делала мастерски. Они научились беззвучно ласкаться и даже немножко возиться и перекатываться.
Посреди взаимного переплетения – трусы на Айяне где-то у колен, ночнушка Оджи задрана, ноги раздвинуты, – она, зевнув, решила проверить еще разок, как там Ади. Тот сидел, прислонившись спиной к стене.
– Мне вчера не дали в это поиграть, – сказал он. Утром, когда Ади мылся в стеклянном закутке, Айян произнес понуро и глухо:
– Надо кое-что тебе сказать. – Оджа глянула на него, следом – на кипящее молоко. – Ради нашего сына, – договорил он, – нам надо прекратить стяжать себе удовольствия.
Час спустя Айян вел Ади в школу и думал о том, с какой готовностью Оджа согласилась с его решением. Она кивнула, поглядывая на молоко. Этот образ не покидал его, пока они не добрались до задов на Ворли и не подошли к высоким черным воротам школы Св. Андрея. О разложении мужчины, сказал он себе, первой сообщает ему его жена.
