– Ну что такого в боге? У всех людей дома есть настоящий бог.
Айян открыл коробку, и вот, пожалуйста, – веселый Ганеша. Не впервые она приносила в дом идола-слона. Айян всегда выбрасывал его по дороге на работу. Но раз в несколько месяцев господь возвращался – в разных настроениях.
Айян завернул божка в газетку.
– Завтра где-нибудь выкину, – сказал он.
– Хватит уже! – заорала Оджа. Ади вынул слуховой аппарат и заткнул правое ухо.
– Тебе Будды недостаточно? – заорал Айян в ответ. – Наш бог – Будда. Всех остальных придумали брамины. В их извращенных байках их боги воевали с демонами, а демоны – это мы. Те черные демоны были наши предки.
– Мне плевать, что там придумали брамины. Их боги теперь мои, – сказала Оджа. Голос ее дрогнул. – Я индуистка. Мы все индуисты. Зачем притворяться?
– Мы не индуисты, Оджа, – сказал Айян теперь спокойно и даже грустно. – Амбедкар[8] освободил нас, чтобы с нами не обращались, как со свиньями. Он убедил нас отвергнуть эту жестокую религию. Мы теперь буддисты.
– Я могу жить вообще без ничего, – пробормотала Оджа. – Я даже мечты себе не хочу. Я прошу лишь оставить мне немножко богов. У нас сын растет. Я хочу, чтобы он знал богов, которых знают мальчики постарше. Я хочу сводить его в храм. Я хочу, чтобы он про это знал. Я хочу в этом доме настоящих праздников.
Айян задумался над тем, что жена говорит о сыне. Думал он об этом и прежде. В некотором смысле Ади рос как зверок, безо всякого влияния культуры. Других эпосов, кроме тех, которые его отец считал браминской пропагандой, у мальчика не было. А мальчику нужны были эпосы, чтобы хорошенько уяснить, что существует вечная борьба между добром и злом и в идеальном мире добродетель побеждает скверну. Супермен – это хорошо, но «Махабхарата» глубже. Сложнее. В ней герои выбирали путь зла, а демоны оказывались, по сути, хорошими ребятами, и были боги, насиловавшие дев-купальщиц. Айян хотел, чтобы его сын знал эти истории. Даже не принимая в доме индуистских божков, он уже некоторое время втайне желал, чтобы Оджа в этой войне победила. Он хотел сдаться, но сдаться неохотно, чтобы религия привилегированных использовалась в его доме для развлечения и образования, но и только. Он хотел, чтобы Ади рос, постигая мораль, патриотизм и богов. А когда мальчику исполнится двадцать, ему, глядишь, хватит мозгов все это отринуть.
Оджа вытерла слезы и сердито вперилась в мужа. По ее взгляду он понял, что́ она дальше скажет.
