Она подошла к креслу, на котором обычно спала малышка.
– То, что произошло между нами вчера, больше не повторится.
– Нет?
– Нет, – подтвердила она, стоя к нему спиной.
– А если я все-таки решу это повторить?
От его хриплого голоса ее бросило в жар, но она все-таки заставила себя повернуться и посмотреть ему в глаза:
– Я твой враг, забыл? Ты не боишься, что я подойду слишком близко и выведаю все твои секреты?
– Пожалуйста.
Его взгляд посуровел. В нем не осталось ни капли тепла. Когда он отвернулся, Тринити испытала чувство разочарования. Чем скорее закончится вся эта история, тем лучше. Ей остается лишь молиться о том, чтобы власти поскорее нашли мать Бонни.
Зак подошел к камину и начал подкладывать в очаг поленья. Решив, что малышка крепко уснула, Тринити осторожно положила ее на одеяло, расстеленное на кресле. Когда Бонни пошевелилась, она подумала, что та просто ложится поудобнее. Но вдруг малышка открыла глаза и захныкала. Тогда Тринити вспомнила фразу, которую часто повторяла ее приемная мать.
Если ты позволишь ребенку поплакать, ничего страшного не случится.
Те дни, когда Нора Эршно заботилась о малыше, были лучшими и одновременно с этим худшими в детстве Тринити. Она помогала приемной матери заботиться о нем, проводила с ним все свободное время. Но режим дня в доме Норы Эрншо был строгим. В семь вечера Тринити чистила зубы, и после этого ей нельзя было выходить из своей комнаты. Когда она слышала через стену плач малыша, у нее разрывалось сердце. Возможно, он плакал потому, что хотел есть, но Тринити всегда думала, что он просто хотел, чтобы ему спели колыбельную. Много раз ей хотелось нарушить запрет и выскользнуть из своей комнаты, но ей не хватало духу. Она просто лежала в постели и смотрела в темноту полными слез глазами.
Прогнав болезненные воспоминания, она снова взяла Бонни на руки. Возможно, она ее балует, но разве объятия бывают лишними?
Зак посмотрел на них, но ничего не сказал. Убрав кочергу, он пошел назад к столу, на котором лежал открытый ноутбук. Пока Зак работал, Тринити качала на руках малышку.
Через двадцать минут Бонни заснула, и Тринити снова положила ее на кресло. Но только она начала убирать руки, как глаза малышки открылись и нижняя губа задергалась. Тринити тяжело вздохнула. Что она делает не так?
Взяв малышку на руки, она потрогала ее лоб. Жара не было. Она огляделась. На улице по-прежнему шел снег, но, несмотря на это, в доме было светло.
– Зак, ты не мог бы опустить ставни? – попросила она.
