Купив ящичек, я выбрала место в коридоре на стене, футах в шести от входной двери. Я провела чудесный вечер, старательно выводя красками слова «ЗАГЛЯНИ ВНУТРЬ!» на крышке. Назвать результат художественным смог бы только очень милостивый человек, но получилось вполне приемлемо. Однако, закончив и повесив результат на гвоздик, я почувствовала себя глупо.
Не потому, что я это сделала – идея по-прежнему казалась мне замечательной. Я ощущала себя плагиатором, присвоившим чужое творение. Это была идея Рэндала, а не моя. В их доме с Брайаном (из любви безропотно это принявшим), она выглядела гимном индивидуальности, так же как добавление укропа к творогу. Рабски повторив все в точности, я стала бы жалким подражателем.
Поэтому я внесла небольшие изменения. Вместо купюр я положила в настенный ящик конверт с запиской, в которой предлагала незваному гостю заглянуть…
В хлебницу, на кухне.
И деньги я тоже не стала предлагать. Вместо них я оставила там ювелирное украшение. Признаюсь, я его не то чтобы от сердца отрывала, и все же определенную эмоциональную ценность вещица имела. Я когда-то давно наткнулась на нее в Брайтоне и выложила больше, чем могла себе позволить, так она мне понравилась. Я выбрала ее в качестве откупного, рассудив, что жертвоприношение должно иметь для меня цену. Кстати, украшение стоило добрую сотню фунтов, или, по крайней мере, мне казалось, что за столько его можно толкнуть, если тихонько показать в каком-нибудь сомнительном баре в нашей округе.
Как и Брайан, я, просыпаясь или возвращаясь домой, ни разу не замечала, чтобы кто-то прочитал записку в коридоре.
Никогда такого не было – раньше.
Я бегом вернулась в коридор. В нескольких шагах от ящика остановилась и крадучись к нему приблизилась.
На вид он не изменился, все было как всегда, хотя, честно говоря, я давно перестала обращать на него внимание. Я заглянула внутрь.
Конверт был вскрыт.
Конечно же. Иначе и быть не могло. Не прочитав того, что я написала на вложенной в него открытке – почти такой же, как у Рэндала, – человек не догадался бы заглянуть в хлебницу, найти то, что лежало, и написать мне ответ.
Внезапно ноги у меня обмякли, как ватные, я кое-как доковыляла до гостиной и без сил повалилась на диван.
В доме, разумеется, никого не было. Я в этом уже убедилась, и только сделанное мной открытие ничего не меняло. Бояться было нечего. В данный момент, по крайней мере.
Но вообще-то… тут было чего испугаться.
