Отсутствие при отъезде, Мэдлин было весьма заметно, хотя она стояла у переднего окна длинной галереи. Он обнаружил это, когда поднял глаза, отчаянно желая увидеть ее в последний раз. Она не отпрянула, чтобы остаться незамеченной. Но она и не улыбнулась и никак не прореагировала на его приподнятую в знак прощания руку.
Одна из лодчонок, похоже, направлялась к «Адеоне». Джеймс наблюдал за ней без всякого интереса.
– Кажется, я его знаю, – сказал он Дункану, хмурясь и указывая на человека, закутанного в плащ, который сидел посредине приближающейся лодчонки. – Кто это?
Но ответ пришел к нему еще до того, как его друг успел посмотреть на человека, покачать головой и заявить, что этого малого он в жизни не видал. То был слуга из Эмберли-Корта.
Отец! Что-то случилось с отцом. Джеймс почувствовал, как сердце его забилось и кровь застучала в висках.
Когда слуга наконец поднялся на борт, Джеймс был уже наверху лестницы. Он вопросительно посмотрел на человека, молча протянувшего ему письмо.
– Что-нибудь стряслось, Джеймс? – спросил минутой позже Кэмерон Дункан.
– Отец, – ответил Джеймс, не сводя глаз с короткой, торопливо написанной записки в своей руке. – У него апоплексический удар.
– Бог ты мой! – воскликнул Дункан, хлопая друга по плечу. – Плохо дело, да?
– Эмберли, судя по всему, так полагает, – отозвался Джеймс. Он еще с минуту смотрел на письмо, потом скомкал его и взглянул на Дункана с видом человека, внезапно принявшего решение. – Как вы считаете, вы сможете присмотреть, чтобы все мои сундуки принесли сюда, пока я буду разговаривать с капитаном?
Дункан еще раз хлопнул его по плечу, после чего исчез внизу. Полчаса спустя Джеймс Парнелл сидел в лодчонке рядом со слугой из Эмберли, поднимая руку в прощальном приветствии своему другу, оставшемуся стоять у поручней «Адеоны».
* * *
– Алекс… – Граф взял жену за плечи и тихо сказал ей на ухо:
– Вам нужно пойти отдохнуть, дорогая.
Она сидела у постели отца, вслушиваясь в его прерывистое дыхание, всматриваясь в его полуопущенные веки и белые холодные руки, лежащие поверх одеяла. Позади нее у окна сидела мать и плакала; рядом с ней сидела вдовствующая графиня Эмберли.
– Что? – спросила Александра.
– Вам нужно пойти отдохнуть, – повторил граф. – Вы сидите здесь уже пять часов.
Она послушно поднялась; муж обнял ее за плечи одной рукой, и она позволила ему увести себя.
– Мне кажется, ему лучше, – сказала она. – Он дышит ровнее.
– Вам нужно отдохнуть, – сказал он, уводя ее в спальню. – Вы совсем не спали, Алекс.
