Стало быть, пусть Джеймс отправляется туда, откуда пришел. А потом пусть он станет ее прошлым, о котором вспоминаешь с тоской и легким сожалением.
Сегодня вечером начнется новая жизнь.
Эта мысль успокоила ее. И Мэдлин погрузилась в сон.
Миссис Мортон устроила карточную игру и шарады, развесила цветные фонарики на деревьях вокруг террасы и лужаек и велела кухарке приготовить такие горы угощений и столько чаш с пуншем, что Кортни будут, без сомнения, посрамлены. Все гости приехали на вечер в самом приподнятом расположении духа. Вдовствующая графиня Эмберли и сэр Седрик Харвей улыбались со снисходительным видом, леди Бэкворт выглядела дружелюбно, хотя и попросила, чтобы в гостиной ее усадили как можно дальше от открытых окон. Бедному лорду Бэкворту пришлось отказаться от приглашения из-за слабого здоровья.
Мистер Кэррингтон громко заявил мистеру Мортону, что им придется вынести еще один вечер того, что леди называют светскими развлечениями, и мистер Мортон фыркнул в знак согласия, в то время как корсет мистера Кортни заскрипел от смеха. Миссис Кэррингтон укоризненно посмотрела на мужа и уверила всех, кто мог ее слышать, что он шутит.
Сэр Перегрин заставил покраснеть мисс Легацию, выразив восхищение ее новым чепцом, хотя он и не был новым, как призналась миссис Кортни.
Все приветствовали мистера Генри Кларка и его старшего брата – человека с наружностью еще более приятной. Он был обладателем такой шевелюры из золотисто-каштановых кудрей и такой прекрасной фигуры, которые были просто созданы для того, чтобы за них сражались все молодые леди.
Конечно, он был здесь не единственным. Капитан Хэндз, темноволосый, с лихо закрученными усами, казался весьма примечательным джентльменом, а лейтенант Коули обладал располагающим лицом. При этом не существовало никаких там миссис Хэндз или миссис Коули.
Анна Кэррингтон и Джин Кэмерон сидели голова к голове и без конца перешептывались и посмеивались с понимающим видом. А у леди Мэдлин блестели глаза, она сияла, как это было всегда, насколько все помнили.
Леди Эмберли была настолько благосклонна, что появилась вместе с графом. Прошло четыре года с тех пор, как она стала титулованной особой, но так и не научилась важничать. Мистер Уотсон сидел подле своей молодой жены, а та краснела и беседовала с Хетти. В жену свою мистер Уотсон, этот тихий поэт-фермер, был откровенно влюблен.
А мистер Парнелл выглядел таким же спокойным джентльменом, каким был несколько лет тому назад, когда впервые приехал в Эмберли со своей сестрой перед ее свадьбой. И таким же красивым.
