Химера воспитания | страница 24
Предназначенное к пониманию.
Ежели же мама или папа не понимает своего ребенка – ни его устремлений, ни его ценностей, ни его интересов – это уже беда.
Для обеих сторон.
И для мамы/папы, и для ребенка.
Фактически только что на Ваших глазах произошло осуждение ребенка.
За что?
За то, что он недостаточно бережно обошелся с новой игрушкой, не проявив должной ответственности при обращении с ней, обнажив тем самым свою недо-воспитанность.
А Вы ее обнаружили.
Со всей ее кажущейся очевидностью.
«Что ж – решают папа с мамой, – «будем воспитывать его по-другому: по всей строгости».
То есть, провинился – получи «по заслугам».
Как говорится, по факту.
Если есть сломанная вещь и есть тот, кто ее сломал, то это означает, что все улики – против него, значит, соответственно, подозреваемый становится обвиняемым, автоматически становящимся осужденным.
Кто «за»?
Кто «против»?
Ты, малец?
Не считается: ты еще слишком мал, чтобы иметь право голоса. Вырастешь – заимеешь.
А пока – сиди молча и слушай, что говорят взрослые (читай – умные, образованные, благовоспитанные).
Принято единогласно.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Судебному приставу и палачу приступить к исполнению приговора.
Вот такая она, эта логика взрослых.
Логика людей, находящихся в своей системе координат своих ценностей.
И оценивают, и судят, и осуждают они действия и поступки как относительно завершенные действия тоже людей.
Но – не-взрослых.
По своейлогике.
Взрослых.
По своейшкале – взрослых – оценок действий не-взрослых.
Почему здесь слово логика выделена курсивом?
Потому что оно сопряжено здесь со словом «своя».
То есть, та логика, на которой были воспитаны в свое время сегодняшние воспитующие.
Логика как нельзя более удобная и привычная.
Им.
Построенная на принципе: «либо – «А», либо – «не-А», и «третьего не дано».
То есть: «Либо пациент жив, либо пациент мертв».
Это – цитата.
Из глубокомысленного диагноза.
Провозглашенного лекарем Богомолом над бездыханным телом Буратино, только что извлеченным из затянутого «бурой тиной» пруда имени черепахи Тортиллы.
Провозглашатели сего и всего подобного сему изо всех сил, со всем возможным усердием пытаются втиснуть в «прокрустово ложе» двухзначной и непротиворечивой логики невтискиваемое: самое жизнь во всем безграничном многообразии ее проявлений и во всей ее противоречивости.
Однако неспроста сегодня кроме двухзначной логики Аристотеля-Лейбница, зиждущейся на принципе: «либо – А, либо – не-А» – «третьего не дано», называемом законом исключенного третьего, существуют и трехзначные логики – Яна Лукасевича, Аренда Гейтинга, Ганса Рейхенбаха, Дмитрия Анатольевича Бочвара и четырехзначная – того же Лукасевича, и даже –