Иваин была заперта на том же верхнем этаже. Богхаз быстро вел его вперед. Они никого не встретили за углом, где скрещивались два коридора.
Карс увидел зарешеченную дверь, освещенную факелом. В верхней ее половине имелась маленькая дверца. Сонный страж дремал, облокотившись на копье.
Богхаз глубоко вздохнул.
— Иваин сможет убедить сарков, но сможешь ли ты убедить ее?
— Я должен, — мрачно ответил Карс.
— Что ж, тогда желаю удачи!
Согласно плану, составленному ими по пути, Богхаз прошел вперед и заговорил с охранником, который рад был узнать новости о происходящем.
Потом, в середине предложения Богхаз внезапно осекся. С открытым ртом он смотрел на что-то, находящееся за спиной охранника.
Удивленный человек круто обернулся.
Карс шел по коридору. Он шел так, словно ему принадлежал весь мир. На его плечи был накинут плащ, голова гордо поднята, глаза горели.
Свет факела играл на его драгоценностях, рукоять шпаги Рианона серебром отливала в его руке.
Он заговорил тем звенящим голосом, который запомнился ему по гроту:
— Ложись лицом вниз, ты, подонок из Кхондора, иначе умрешь!
Человек замер в нерешительности. Богхаз за его спиной испуганно прошептал:
— Господи, в него снова вселился дьявол. Это Рианон, вырвавшийся на свободу!
Похожий на бога в тусклом свете факела, Карс поднял шпагу не как оружие, а как символ власти. На лице его возникла улыбка.
— Итак, ты узнал меня. Это хорошо! — Он устремил взгляд на побелевшее лицо охранника. — Может быть, ты сомневаешься? Может быть, тебе доказать?
— Нет! — хрипло ответил охранник. — Нет, господин!
Он упал на колени. Шпага его ударилась о каменный пол. Потом он склонил голову и спрятал лицо в руках.
Богхаз снова прошептал:
— Рианон.
— Свяжи его, — велел Карс, — и отвори дверь.
Сделав так, как ему велели, Богхаз отодвинул три тяжелых запора.
Дверь отворилась внутрь, и Карс вступил за порог.
Она застыла в полутьме в напряженном молчании и ожидании. Воздух был душным и спертым от наполнявшего его запаха соломенного тюфяка, единственной мебели камеры. И на ней все еще были кандалы.
Карс держался твердо. «Интересно, — подумал он, — наблюдает ли за ним Проклятый из глубин его сознания.» Ему даже показалось, что до него донеслось эхо мрачного смеха — насмешка над человеком, играющем роль бога.
Иваин спросила:
— Ты действительно — Рианон?!
«Голос должен быть глубоким и гордым, а взгляд должен метать пламя.»
— Ты видела меня раньше, — сказал Карс, — что скажешь теперь?
