Что-то произошло с его лицом. Оно сделалось странно каменным, и краска сошла с его глаз. Они стали блеклыми, как лед, и взгляд их не был взглядом психически здорового человека. Стук барабана сливался с биением его собственного сердца, становясь все более громким с каждым ударом весла.
Набежала волна, высокая и хищная. Карса ударило веслом в грудь так, что у него перехватило дыхание. Джахарт, обладавший опытом, и Богхаз, тяжелый и плотный, почти сразу же овладели собой, не раньше, впрочем чем надсмотрщик успел обругать их ленивой падалью — своим любимым словечком — и схватился за бич.
Карс бросил весло. Движения его были так быстры, несмотря на замедляющие их цепи, что надсмотрщик не успел понять, что произошло, как оказался лежащим на коленях землянина, пытаясь защитить свою голову от яростных ударов наручников.
Ряд гребцов мгновенно пришел в движение. Ритм был безнадежно потерян.
Подскочил Каллас и ударил Карса по голове рукоятью бича. Тот упал почти без сознания, надсмотрщик поднялся на ноги, избегнув крепких рук Джахарта.
Богхаз сжался в комок и сидел, замерев.
С палубы послышался голос Иваин.
— Каллас!
Капитан, дрожа, опустился на колени.
— Да, ваше высочество?
— Пори их до тех пор, пока они не вспомнят, что они больше не люди, а рабы. — Ее сердитый непроницаемый взгляд упал на Карса. — А этот… Он новичок, не так ли?
— Да, ваше высочество.
— Научи его, — сказала она.
Они учили его. Его учили Каллас и надсмотрщик вместе. Карс пригнул голову к коленям и обхватил ее руками. Богхаз то и дело вскрикивал, когда бич падал в сторону и ложился не на Карса, а на него. Карс видел, как под ноги ему текли красные струйки, смешиваясь с водой. Гнев, горевший в нем, остыл и принял иную форму, подобно железу под ударами молота.
Наконец избиение прекратилось. Карс поднял голову. Ему пришлось для этого сделать над собой невероятнейшее усилие, но медленно и упрямо он все же поднял ее и посмотрел прямо в глаза Иваин.
— Ты усвоил урок, раб? — спросила она.
Прошло долгое время, прежде чем он смог подобрать слова для ответа.
Теперь ему было безразлично, будет ли он жить или умрет. Вся его вселенная была сосредоточена на этой женщине, что стояла над ним, угрожающая и неприступная.
— Спускайся сама и учи меня, если можешь, — хрипло ответил он и назвал ее словом, которое используется в самых низкопробных притонах, словом, которое говорит о том, что она ничему научить мужчину не может.
Мгновение-другое никто не мог ни двинуться, ни заговорить. Карс увидел, что ее лицо побелело, и расхохотался, и грубый, ужасный звук его смеха нарушил тишину. Скайлд выхватил шпагу и спрыгнул сверху в ряд гребцов.
