Слушайте свои чувства
Вы, должно быть, слышали о нейролингвистическом программировании (НЛП) в контексте бизнеса или психологии. Это наука о том, как, используя наши мозг и тело (нейро) и язык (лингво), мы можем программировать свое поведение или по крайней мере влиять на него в определенных ситуациях.
Концепция была предложена в конце 1970-х годов Ричардом Бендлером и Джоном Гриндером и теперь имеет множество последователей по всему миру.
Один из основных принципов НЛП состоит в том, что каждый человек шифрует свой опыт по-своему, используя комбинацию визуальных, слуховых, осязательных, вкусовых и обонятельных систем. Иными словами, по-своему видит, воспринимает звук, прикосновения, вкус и запах.
Часто люди неосознанно показывают, от какой из этих систем они зависят больше, используя те или иные термины. Например, один человек может сказать: «Да, я вижу, что вы имеете в виду», другой — «Я слышу, что вы говорите», третий — «Да, я чувствую это так же, как вы», четвертый — «Да, это звучит мило», а пятый — «Думаю, эта идея неудачная».
НЛП утверждает, что один из способов установить отношения взаимопонимания с другим человеком — это понять, какая у него основная система восприятия, и использовать тот язык, который соответствует этой системе.
Естественно, вы не можете знать заранее, какую систему предпочитает читатель. Поэтому ваша главная цель в том, чтобы текст, который вы пишете, удовлетворял большинству систем восприятия, а лучше сразу всем. И по возможности текст должен быть таким с самого начала, чтобы сразу поймать читателя «на крючок». Позже вы можете обращаться поочередно к разным чувствам, чтобы сделать чтение увлекательным для всех читателей, но начало должно быть обращено ко всем вместе.
Давайте вновь вернемся к Чарльзу Диккенсу и той сцене из «Больших надежд», где главный герой Пип попадает в комнату мисс Хэвишем. На этот раз обратите внимание, как Диккенс обращается к разным чувствам.
«...Это была просторная зала, когда-то, вероятно, богато убранная; но сейчас все предметы, какие я мог в ней различить, вконец обветшали, покрылись пылью и плесенью. На самом видном месте стоял стол, застланный скатертью, — в то время, когда все часы и вся жизнь в доме внезапно остановились, здесь, видно, готовился пир. Посредине стола красовалось нечто вроде вазы, так густо обвешанной паутиной, что не было возможности разобрать, какой она формы;
и, глядя на желтую ширь скатерти, из которой ваза эта, казалось, вырастала как большой черный гриб, я увидел толстых, раздувшихся пауков с пятнистыми лапками, спешивших в это свое убежище и снова выбегавших оттуда, словно бы в паучьем мире только что разнеслась весть о каком-то в высшей степени важном происшествии.
