Бэмс(подходя к Игорю). Не надо, прошу тебя.
Игорь. А вы… вы еще хуже!
Бэмс(кричит). Не надо, прошу тебя!
Игорь. А вы еще хуже!
Бэмс. Не надо, прошу тебя!!!
Игорь. А вы еще хуже!!!
Элла. Замолчи!!!
Игорь(срываясь на истерику). Да что вы все ко мне пристали! Отстаньте от меня! Отстаньте! Что я вам сделал? Что вы на меня кричите? Не кричите на меня! Отстаньте!
Элла подходит к Игорю, обнимает его, целует.
Я ничего не хочу… Я ничего не хочу…
Элла. Успокойся, милый, успокойся… (Уводит Игоря в глубь комнаты.)
Они сидят на диване, тесно прижавшись друг к другу. Пауза.
Прокоп. Вы хоть тут собирайтесь без меня… Все-таки в одном городе живете.
Ивченко. Все от Бэмса зависит.
Бэмс. Я всегда.
Прокоп. А то ко мне, ребята! Ух, как я вас принимать буду!
Ивченко(подходит к Элле). Чего вы ревете, Куприянова? Когда я приехал в Москву, у меня тут никого не было. Меня знали только в Сухиничах. Случись со мной что, из Сухиничей никто бы не приехал. А если бы приехал, какой толк… Я должен был сам за себя. Один. Сам за себя. Я никого не хочу выгонять. Думаете, я не понимаю, что Кузьмичу пора на пенсию? Но так это не делается. Это мы здесь с вами так можем разговаривать, а там, в институте, три тысячи студентов, двести преподавателей… Попробуйте поруководите! Ну, поруководите!.. Ладно, мы все это уладим. Но учтите, объяснение все-таки придется написать. Все будет в порядке… Только не надо из меня делать влиятельного папенькиного дружка! (Снова отходя к столу.) Я никого не хочу выгонять… Сейчас у меня в Штатах больше влиятельных знакомых, чем тогда в Сухиничах.
Пауза.
Люся. Мужики, у меня идея – пошли в кино. На первый сеанс. В «Орион» наш. Там, правда, все перестроили. Стены деревом обшили, разные витражи кругом, светильники финские в таком современном стиле. Я часто туда хожу. Все в зал уходят, а я на весь сеанс в фойе остаюсь. Там в одном месте, под самым потолком, такой хитрый закоулок, такая ниша для вентиляции, что ли… В общем, туда при ремонте не добрались и оставили там кусочек этой лепнины дурацкой – листья какие-то гипсовые, яблоки, факелы, ну, помните, раньше мы еще плевались на эти украшательства. Я когда пела в «Орионе», тогда еще, я во всех трудных местах в эту лепнину впивалась, у меня от этих яблок и факелов такая возникала злость, что я любую ноту брала. А теперь я смотрю на это место, и мне так тепло… ей-богу… Я все вспоминаю, вспоминаю… как мы жили тогда, что было… Спасибо, хоть кусочек этот оставили.
