Паша. Успокойтесь. Вам верят. Почему мы не должны вам верить?
Кока. У Лизы был характер.
Валюша(Петушку). Ты не в бабушку.
Ларс. Севастопольский вальс – это вообще вальс в Севастополе?
Владимир Иванович. Швед должен знать.
Паша. Не сыграть ли нам в горелки, господа?
Надя(захлопала в ладоши). Браво, браво! Николай Львович нам покажет.
Кока. Вы мне можете не верить, но я чувствовал, чувствовал, что в природе есть это письмо, какая-то непонятная тоска подсасывала меня еще там, в Севастополе. Это невероятно – ей достаточно было написать здесь это письмо, как я там, за сотни верст, уловил печальную ноту.
Петушок. «Серсо летело на столе, серсо летело…»
Валюша. А вы нам тут о любви до гроба декламировали.
Кока. Она простила меня, простила!
Пауза.
Петушок(Валюше). Однако было бы несправедливо с чьей-либо стороны упрекать нас в том…
Валюша. Но и нас не надо винить в том, что мы любим, чтобы вместе жить, а не для того, чтобы вместе умереть. В наше время умирают от недостатка любви, а не от ее избытка.
Паша. Как сказал старик Лесневский – на свете много есть всего, никто не хуже никого.
Ларс. Кто такой Лесневский?
Владимир Иванович. Швед должен знать!
Ларс. Господа, а почему Бергман – фамилия шведская, а Фердман – еврейская?
Кока. Почему балалайка?.. Зачем я ее взял?.. Какая глупость!
Пауза.
Владимир Иванович. Я был женат четыре года. Освободился досрочно.
Петушок. Срочно до?..
Владимир Иванович. Десять, двадцать, двадцать пять… Нет, лучше высшая мера.
Валюша. Ты женоненавистник?
Владимир Иванович. Конкретно моей бывшей жены я ненавистник.
Кока. Отдайте, отдайте мне это письмо! Я должен наконец его получить. (Выхватывает письмо из рук Валюши.) Почерк у нее прелестный… Жаль, букву «ять» отменили.
Надя. А я раньше, в детстве, когда старые книги смотрела, я всегда думала, «ять» – это мягкий знак. Очень смешно получалось – «Христось Воскресь».
Кока. Эта буква у нее особенно пикантно выходила… Когда я читал ее письма, эта буква была для меня как поцелуй в конце слова. (Он начинает раскачиваться над столом в такт словам.) «Яблочек катился вокруг огорода, кто его поднял – тот воеводы воеводский сын. Шышел, вышел, вон пошел…»
Надя. Браво, браво! Это горелки!
Кока. Это только счет, только счет, а потом…
Надя. Что потом?
Кока. Ну, рассчитались – как потом? Как играют? «Гори, гори, масло, гори, гори ясно…»
За столом тотчас подхватывают: «Гори, гори, масло…» Все раскачиваются в такт.
Потом все соединяются парами, а горельщик впереди и стоит спиной. Ему говорят: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло, взглянь на небо – птички летят, колокольчики звенят…» Задняя пара бежит вперед, а горельщик ее ловит и не дает снова соединиться. Вот и все.
