Этим умело воспользовался командир первого батальона 955-го стрелкового полка капитан Д. П. Потылицын. Дружно ринувшись в атаку, его роты одновременно захватили вое три моста через Сулу в районе города. Противник, не успевший их взорвать, попытался отбросить наших воинов за реку. Но батальон капитана Потылицына стойко отбивал атаки гитлеровцев и удержал мосты до подхода главных сил дивизии.
Вскоре бой шел уже на западной и юго-западной окраинах города. К исходу дня вражеский гарнизон был разгромлен. Его остатки бежали в юго-западном направлении. В г. Лохвице наши части захватили большие трофеи.
Эти подробности боя за Лохвицу приведены мною не случайно. Они очень характерны для действий войск 40-й армии в период очищения Левобережной Украины от гитлеровцев. Наши солдаты под командой своих офицеров действовали стремительно, умело используя боевой опыт, накопленный в предшествующих боях.
Приведенные примеры свидетельствуют также о том, что огромный наступательный порыв наших войск проявился не просто в продвижении вперед с выталкиванием гитлеровцев с занимаемой ими территории. Нет, он вылился в искусный маневр значительных войсковых масс, который позволил им в ходе своего наступления перемалывать силы врага.
Отступая, немецко-фашистские войска превращали территорию Левобережной Украины в выжженную пустыню. Разрушали города и села, железные дороги, мосты и шоссейные дороги. Взрывали сотни заводов и фабрик. Поголовно угоняли все взрослое население в фашистское рабство. Противник в яростной злобе пытался после своего ухода ничего те оставить для наших войск, рассчитывая этим остановить наше наступление.
Следы фашистских зверств были на всем нашем пути к Днепру.
Не забыть то, что мы увидели, например, после освобождения Гадяча. Там, на Замковой улице, в здании агрошколы немецко-фашистское командование устроило застенок, в котором гитлеровские палачи ежедневно умерщвляли десятки ни в чем не повинных наших людей. Кто попадал в этот лагерь, живым не возвращался. На стене камеры No 20 с болью в сердцах читали мы надпись, оставленную пленным советским солдатом Сандро Чатурия: "Опять били, бьют без конца, сил нет больше. Я чувствую, как я умираю. Я никогда не думал, что можно сердцем ощущать приближение смерти. Ну, вот и конец. Прощайте, товарищи. Сандро не подвел вас и никого не выдал".
Ногтями выковыривали узники слова гнева и ненависти к врагу. "К вам, мать и сестра, обращаюсь я, - писал Василий Степанов, колхозник из села Касимово Рязанской области. - Пока вы живы, мстите немцам. Я погибаю". Рядом другая запись: "Кажется, очередь доходит и до меня. Ну, да. Идут - расстрел"{70}
