Кто отнимал у детей кусок хлеба, чтобы покупать книги? Ты ложками хлебал свою премудрость, а я давилась грязью, батрачила на юнкера.
Женился бы на дочери барона,
Коль ты желаешь государством править.
А у коровницы какая жизнь?
Помещик хоть за труд поденно платит,
А дома даром вкалывать изволь,
И доброго словечка не услышишь.
Детей носи, рожай, ори от боли,
Корми, пока не высосут всю грудь.
Нет дела петуху до старой куры,
А баба старая – кому нужна?
Ее любой в селе поднимет на смех.
Ты лакомый себе нашел кусок,
Но помни – за него и я платила.
Флинт
Ты слишком мало знаешь, вот и злишься,
А ты учись, займи свои мозги –
Не будешь головой об стену биться,
Не будешь прятать голову в песок.
Вот, например, задам тебе вопрос:
Что значит империализм, ты знаешь?
Флинта 1 уходит, Флинт этого не замечает.
Капитализм, который провонял.
А Ленин это доказал. Но прежде
Ему пришлось прочесть сто тысяч книг.
С ученьем как? Начни – конца не будет.
Например, противоречия. Как их учить? Империализм и мы – это противоречие антагонистическое. Значит, никакой пощады. Значит, или он нас, или мы его. Значит, мы его. А что касается нашего спора, то он не антагонистический. Понятно? Чего не понимаешь, спрашивай. Почему не спрашиваешь? Хочешь остаться дурой? (Замечает, что остался один, встает.) Ушла. А я агитировал луну. Она тоже попутчица и мелкобуржуазный элемент. (Уходит.)
Переселенка, Фондрак.
Фондрак
Луна прибавила в весе, ты тоже. (Одной рукой обнимает женщину, но за спиной у нее выпивает пиво.) Пиво, к сожалению, осталось прежним. Четыре года, как война кончилась, а все никак не доведут до двенадцати процентов.
Женщина высвобождается из его объятия.
Военная территория. Много ли надето у тебя под платьем? А вдруг этот кусок дерна между нами станет государственной границей, в политике чего не бывает, лошадь отелиться может, шагу не ступим, а окажемся ты – в России, я – в Америке; делать детей на пограничной полосе – запрещенный экспорт, импортом тоже нельзя заниматься. Вот я сейчас схвачу тебя за грудь, а они начнут стрелять. (Садится.) Может, я встать не успею, а уж меня хватит удар. Или в тебя угодит кусок звезды, которая лопнула три тысячи лет назад. Или земля не выдержит и разорвется. Ее ведь со времен Адама топчут ногами, роют копытами, рвут колесами, а теперь еще терзают бомбами, почему она должна терпеть, ничто ведь не вечно, ямы пойдут одна за другой, и мы провалимся, вроде того древнего грека, который прыгнул в кратер, потому что ему все осточертело, забыл я, как его звали. А может, сила тяжести не сработает, вся эта поганая планета взорвется, и мы отправимся на небо прямиком, не делая крюка через могильных червей. А может, загнется кто другой, например Флинт, который навязывает мне надел, или паразит Крюгер, который тем и живет, что я выпить люблю. А может, сила тяжести не подведет, земля еще малость продержится, на кой черт ей лопаться, раз уж она держалась так долго, но я-то сколько выдержу? Человеку свойственно помирать, это у него врожденное, а могильный червь знай командует: не раскисай, Фондрак, кости собрать, плоть на изготовку!
