- Румынию щелкает, - шепнул Аким.
Фима знала: фотографировать границу, все пограничные объекты и румынскую сторону запрещено.
- Аверь, - вдруг шепнула она, хорошенько приглядевшись. - Какой же это неизвестный?! По-моему, это тот... с пляжа, с которым ты говорил вчера... Смотри, и очки у него... рост тот же...
- Ну-ну! - шепотом запротестовал было Аверя, застыл на месте, впиваясь в незнакомца глазами, потом нехотя согласился: - Вроде ты права... Он.
- А я-то думала... - чуть разочарованно сказала Фима.
Аверя, несколько секунд молчавший, повернул к ней посуровевшее лицо:
- Беги на заставу. Слышишь?
Фима фыркнула:
- Сам беги... Осрамиться хочешь?
- Ты слышала, что я тебе сказал? И в обход, не спугни. И чтоб быстро. А мы с Акимом будем вести наблюдение и следить за ним.
- Не смеши, - сказала Фима.
- И самого Маслова вызывай, начальника, скажи: группа Аверьяна Галкина обнаружила... Ну и все такое...
- Сам...
Аверя вдруг схватил ее за руки и крепко сжал:
- Я тебе приказываю! Приказываю, как заместитель начальника шта...
- Ну сходи, чего тебе стоит? - перебил Аверю Аким. - Он и в самом деле снимает то, что нельзя.
И Фима пошла - пошла не торопясь.
- Бегом! - крикнул Аверя.
Фима пошла побыстрей.
Всю жизнь прожила она на границе, можно сказать у самых пограничных столбов, а никого не задерживала и даже не помогала задерживать. Правда, она много раз бывала на погранзаставе: с отцом, когда его задержали с лодкой за небольшое нарушение режима погранзоны - позже положенного времени возвращался; и когда они всем отрядом ходили сюда на встречу с пограничниками и осматривали их хозяйство: спортгородок, место для заряжания и разряжания оружия, глухую толстую стенку и два пограничных столба, совсем такие же, как на границе, только деревянные, и помещения, где живут служебные собаки...
До заставы было недалеко, с километр, и скоро Фима толкнула калитку у ворот и вошла в огромный, огражденный двор заставы. На вышке под острой крышей расхаживал солдат. Время от времени он смотрел в бинокль в сторону Дуная.
Фима пошла к деревянному дому, на первом этаже которого за стеклянным окошечком всегда - днем и ночью - сидит дежурный.
Он и сейчас сидел там, парень в зеленой фуражке с очень знакомым лицом, хотя имени его Фима не знала.
Она нерешительно постучала в окошко. Ей было неловко - очень уж по сомнительному делу обращалась.
- Чего тебе? - Солдат открыл окошечко.
- К начальнику бы.
- А зачем?
