Голос из зала. Вы лучше о женщинах своих напишите!
В зале дружный хохот. Сидящие на сцене поэты в смятении переглядываются. Двулюбский метнулся к краю рампы. Напряженно вглядывается в темноту. Фальцвейн застыл в принятой позе – рука поднята вверх, голова склонена на грудь.
Двулюбский. Кто, кто это крикнул? Я спрашиваю, кто посмел крикнуть это? Имейте мужество встать и показаться! Я обращаюсь к вам!
В зале мертвая тишина. Сотня глаз преданно смотрит на Двулюбского. Повисает нехорошая пауза. Фальцвейн медленно разворачивается, кашляет в кулак и садится на скамейку рядом с Рёкк. Он ничего не слышал.
Двулюбский(отчаянно). Я требую, чтобы вы встали и повторили сказанное! Или я буду считать вас трусом – подлым, жалким, наглым трусом!
В зале прежняя тишина и белые многоточия глаз.
Голос из зала. Давайте дальше! Стихов!
Еще один голос. Стихов!
Еще три или четыре, хором. Да, стихов! Стихов!
Рёкк(спокойно и приветливо, с места). А сейчас мы попросим подняться к нам сюда Осю Хесина! Осенька, ты где? Ося – замечательный московский поэт, наш с Савелием Аркадьевичем ученик, редактор одной очень хорошей газеты. Стихи его печатались в толстых журналах, выходила книга. Может быть, Ося почитает нам что-нибудь из последнего. Поприветствуем!
Хесин(в клетчатой байковой рубашке. Взбегает на сцену, оказывается в свете ламп и исподлобья смотрит в зал). Здрасьте! (поправляет рубашку). Вообще-то я не готовился… прочту вам коротенький цикл пародий на классиков, чтобы хоть весело было…
Голос Воскресенского из зала. Правильно! Нечего тут чистое искусство гнуть! Мы – реальные поэты! Играем только на похоронах и свадьбах!
В зале смех и пробегающие аплодисменты.
Хесин(поправляя очки на переносице, вглядываясь в зал). Воскресенский? Это ты? Ты ведь в больнице! Сам тебя туда отвозил! Сбежал, гад?
Двулюбский(трогая Хесина за локоть). Ось, вы не выражайтесь, пожалуйста, ладно? Здесь всё-таки – публика… (Взмахивает перед собой рукой.)
Хесин(серьезно). Хорошо-хорошо. Простите… кхм…
От частых встреч и долгих разлук,
По причине любой.
Любовь уходит, как жизнь из рук…
Голос из зала(громко). Да ты лучше стихи эти вместе с газетой своей себе знаешь, куда засунь?
Хесин(останавливаясь на полуслове). Ну почему же.
Голос Воскресенского. Убить казачка!
Двулюбский делает знак, и зал мгновенно освещается. С места поднимается высокая в черном платье дама, чинно пробирается между рядами и поднимается на сцену. Публика провожает ее заинтригованными взглядами. Дама подходит к Хесину вплотную. Теперь видно, что это
