— Но оно заслоняет свет, — выдвинул новый аргумент инженер.
— Повесьте еще одну лампу.
Так и сделали...
В одной смене на шахте работало только три человека — три оператора, следивших за тридцатью комбайнами, работавшими в отдельных забоях. По существу, присутствие людей было необязательным. Комбайны вырубали очередные пласты, собирали и сортировали уголь, грузили на транспортеры. Машины сами измеряли нагрузку в кровле и откосах, ставили клеть, а после того, как месторождение вырабатывалось, заполняли штреки зольной пылью — отходами с теплоэлектроцентрали. Комбайны заботились и о людях: смачивали водой угольную пыль, чтобы частички угля не попадали в легкие, регулировали состав воздуха в шахте. Честно говоря, только комбайны были по-настоящему необходимы здесь. Правда, иногда они делали ошибки, но это случалось очень редко.
А яйцо грелось — грелось и в один прекрасный день лопнуло с громким треском. Этого не услышали: шум и треск в шахтаx дело обычное, и поэтому все на шахте носили специальные глушители.
И только наткнувшись на осколки полуметровой толщины, разлетевшиеся по всему штреку, дежурные операторы поняли: произошло что-то необычное.
— Признавайтесь, кому понадобилось разбивать наше яйцо? — угрожающе спросил горный мастер.
— Да разве его разобьешь? — заметил один из операторов.
— А ты откуда знаешь? Небось это твоих рук дело?
— Ничего подобного. Я только попытался просверлить в нем дырку сверлом, но оно не поддалось: слишком твердое.
— Может, оно само лопнуло?
— А почему бы нет? Само сюда прикатилось, само и лопнуло... Интересно, что находилось у него внутри?
— Как что? Наверное детеныш.
— Ты прав, — согласился мастер, — в яйце мог быть детеныш. Давайте поищем, если он был, то не мог уйти далеко.
Все принялись искать, но ничего не нашли.
А между тем именно в это время недавно вылупившийся детеныш обследовал ближайший транспортер. Малыш был лобастенький, покрытый мелкой серебристой чешуей, а его мордочку украшало несколько сот разнокалиберных зубов Если его представить себе с крыльями, головкой чуть поменьше, и брюшком потолще, получился бы молоденький дракон. А таким, каким он вылупился, детеныш не походил ни на кого бы то ни было.
Удовлетворив первое любопытство, странный детеныш вытянулся на всех своих десяти лапах и почувствовал голод. Он было занервничал из-за этого, но, принюхавшись, быстро успокоился. Чего-чего, а съедобного здесь было вдосталь. Мелкие аппетитные частички кружились в воздухе, покрывали машины, оседали на чешуйках.
