— Выходит, бог не услыхал молитву помощника папы Римского? — сострил Константин.
— Не помощника, а наместника на Западной Украине, — поправил Шныриков. — Важная птица, а руки у него по локоть в крови. Я о нем такого наслышался! Жуть.
Николай рассказал товарищу, как во Львове, в резиденции митрополита Шептицкого, разместился штаб специального батальона карателей. Гитлеровцы издевательски назвали его «Нахтигаль» (соловей). Этот «соловей» залил город кровью.
Шныриков сам видел следы деяний карателей. Пограничники говорили тогда, что помощником командира батальона там Роман Шухевич — правая рука Бандеры.
Из-за гор поднималось солнце.
Буквально из-под ног пограничников выскочил заяц.
Они замерли. Тишина. Лишь изредка камень, сорвавшись, с гор, раскалывал ее, и гулкое эхо исчезало в расселинах.
«А недалеко, по ту сторону границы, рыщут бандеровцы, — подумал Николай. — Скорее бы кончить с ними…»
Четвертый год идет война. Почти в каждом письме он пишет Марине: «Жди…»
Пограничная служба не мед. Здесь, на вновь установленной границе, каждый день — бой! Николай не пишет об этом домой. Зачем? В тылу ведь людям тоже не легче.
Шныриков глубоко вдохнул свежий воздух. Как всегда после проливного дождя, остро пахло землей. Первые лучи солнца ласкали горы.
На заставе Шнырикова ожидал сюрприз.
— К тебе Михайло приходил из истребительного батальона, — сообщил Серега. — Он саженцы принес, ты просил?
— А как же! — обрадовался Николай. — Поможешь посадить?
— Помогу. Михайло говорит, что их батальон получил, боевую задачу. С Биром вроде связано.
— С Биром? — машинально повторил Шныриков. — Думаешь, жив он? А я прикинул — враки. Кто-то другой под него работает. А вот яблоньки, Серега, это дело! Мы уедем, а ребята, которым служить доведется, будут вспоминать, кто их посадил.
Они прошли двор заставы и поднялись на веранду.
— Слыхали, фрицы у Балатона выдохлись? — сообщил сержант Ильин.
За шахматным столиком сидели пограничники. Несколь ко человек сгрудились у большой карты Европы.
— Глядите, шестьдесят километров и — Берлин! — говорил Коробской, показывая на алый флажок, воткнутый рядом с кружком «Берлин».
— Вот бы танками жахнуть! — выдохнул Шныриков.
— Сперва авиацией, — сказал Серега, — а затем десант…
Шум голосов, доносившийся с веранды, заставил Варакина оторваться от чтения. Он прислушался. Говорил Шныриков. Варакин сразу узнал его голос. «Пусть себе спорят, — подумал начальник заставы, — это хорошо, когда у каждого есть свое мнение». Николай говорил убежденно и громко.
