— Нас пригласили в гости, — грубо вмешался Тошкин в мои мысли и был сурово наказан.
— А мне нечего надеть. Пойдешь один.
— Это бабушка. Это принципиально. Ты не можешь так поступить, — заныл Тошкин в излюбленной манере всех обманутых самцов.
Конечно, весь последующий рабочий день был изрядно скомкан думами о высоком. О новом наряде, который в общем-то можно было бы купить со свадебных денег, но никто не мог дать гарантии, что кто-то из тошкинских родственниц, та же Людочка например, не напялит на себя нечто подобное, приобретенное по случаю на дорогой распродаже дешевых турецких вещей в «Тарасе». С большой долей уверенности я могла бы воплотить в себе главное качество менеджера — физическую привлекательность, если бы потратилась на одежку в «Мимино». Но Тошкин, наивный мечтатель, хотел купить машину… Поймет ли он высокое горение моей души, если обнаружит, что сдача с моей покупки не покроет даже стоимости колеса от велосипеда?
Да, ему определенно пора становиться чьей-то крышей! Иначе мы пойдем по миру с протянутой рукой, причем я при этом буду выглядеть хорошо. А ему будет стыдно.
Внимательно выслушав подробности моего визита в школу, Яша немного успокоился и предложил немедленно ехать на Птичий рынок, чтобы купить там ядовитого тарантула. Он почему-то считал эту покупку самым безопасным методом вытравливания учительницы из Анькиной жизни. Начитавшись глупостей из жизни насекомых, он был уверен, что на тарантуле не останется никаких отпечатков пальцев. Но у меня на этот вечер были совершенно иные планы. И Яша обиделся.
— А я? Я уже вам не родственник? Как же так? Почему я не иду с вами? Там будет много полезных людей? Мне нужны связи с общественностью. Ты хочешь, чтобы я умер кухаркой на твоей кухне? Аню, значит, вы тоже не берете? — Вот в этом вопросе Яша полностью попал в свое право.
Он ощетинился как еж и начал угрюмо, но ловко нарезать морковку, намекая, что точно так же нарежет каждого, кто только посмеет тронуть его драгоценное дитя.
— Аня идет с нами! — виновато объяснил трусливый Тошкин и спрятался в ванной.
— Ладно, — согласился Яша. — Но без меня — это в первый и последний раз.
Завтра он объявит голодовку, а послезавтра в моей квартире поселится еще и Римма Бениаминовна, которая будет уговаривать Яшу скушать хотя бы маленькую ложечку этого цимеса за свою дорогую мамочку. Нет, этого я уже не вынесу. Тем более, что юбка от самого свеженького костюмчика, купленного еще прошлой весной, застегнулась на мне с большим трудом.
