— Сюрприз, сюрприз. К вам пришел сюрприз.
Ларочка схватилась за щечки и скорчилась от смеха.
— На аукционе все продается. Все можно купить по сходной цене. Сто пятнадцать поцелуев — стартовая.
Гена сдернул с головы буденовку и запел что-то о красных кавалеристах. Столь внезапно проснувшийся в нем актерский талант потребовал лошадки. Вспомнив молодые годы, Геннадий Петрович, владелец крупного капитала, отец семейства и вообще, взгромоздился на тонкую турецкую швабру и лихо поскакал по коридору.
— У меня тоже сюрприз, — проворковала Лариса. — Я достала чудное возбуждающее средство. Называется «шпанская мушка». Я уже разлила. Выпьем и начнем!
Лошадь Геннадия Петровича резко затормозила и почти встала на дыбы.
— Мне не надо. Пей сама. Я же этот… Карлсон, у которого всегда есть крыша.
— Нет, вы все какие-то странные. То хлеба зимой не выпросишь, то в откровенность впадаете, — задумчиво выдохнула Ларочка. — Гена, ну перестань. Давай по-простому. Мне с тобой поговорить еще надо. Меня давно беспокоит один вопрос.
— Если бы меня беспокоил только один вопрос, я был бы самым счастливым человеком на свете, — обиделся Гена и решил отпустить лошадку. Черт знает что — ведь хотел удивить. Нет, с разговорами своими… — Сядь! — выкрикнул он. — Сейчас будет для нашей девочки стриптиз.
Лариса послушно села и налилась красной обидой. Гена аккуратно потянул за веревочку фартука и смешно качнул животом, из-под оборочки показался атласный бантик. От восторга Ларочка дернула головой и выпучила глаза. Геночка деликатно отвернулся и услышал, как она хрипло и надрывно, прямо до истерики, смеется. Наконец-то.
— А вот и я!
Он оголился до валенок и предстал перед Ларочкой во всей красе.
На ее лице застыла какая-то странная гримаса: то ли восторг, то ли недоумение. Гена даже удивился. Что она, в первый раз видит его в первозданном состоянии или это великая сила искусства?
— Не надо аплодисментов. Здесь все твое. — Он галантно поклонился и потянулся к дамской ручке, чтобы запечатлеть поцелуй.
Ларочка не двинулась с места, рука осталась вялой, безжизненной и плетью повисла вдоль тела. Гена занервничал: уж не довел ли он женщину до обморока? Слегка ущипнул Ларочку за щечку. Она не реагировала. Сидела, точнее, держалась на стуле, полуприкрыв глаза.
— Что-то ты бледненькая, — забеспокоился Гена и не нашел лучшего выхода, как плеснуть на девушку сырой водой с палочками Коха, вирусами гепатита и прочей ерундой, которая расползалась по городу. — Ты только не слизывай, — опомнился Гена.
