Саша обеспокоено сжал ее руку. Но она уже видела презрение в глазах Эдуарда Николаевича, слышала лицемерие в его интонациях. И ее понесло.
– Конечно, – вызывающе ответила Ира. – Есть даже роль, на которую я претендую.
– Вот даже как? И что за роль? – теперь в его глазках-бусинках появилось сосредоточенное беспокойство.
– Могу сыграть бухгалтера на стройке в фильме про гастарбайтеров. Пару слов по-грузински я уже знаю.
Ольга, прислушавшаяся к разговору, хихикнула. Кое-кто из окружающих тоже ухмыльнулся – зрителей у этой сцены собралось немало.
Сухомлин на секунду обомлел от такой наглости, но сразу же снисходительно заулыбался:
– Да, да, да… Такая оскорбительная статья в ваш адрес, Ирочка… Гастарбайтер из Грузии! Надеюсь, вы не очень расстроились. Эти господа, – он неопределенно повел руками в сторону людей с камерами, – пишут, сами не зная о чем, лишь бы написать, и совсем не думают о чувствах других.
– Сашу там действительно оскорбили. Только последняя скотина может назвать его алкоголиком. Ну, да это смешно. Что касается меня, я не нашла ничего обидного. Если кто-то считает, что можно оскорбить национальностью, пропиской или профессией – этот человек достоин жалости. А если что-то и переврали, так это неважно.
Сухомлин несколько секунд молчал, очевидно, раздумывая, относятся ли к нему слова о «людях, достойных жалости». Потом, очнувшись, изобразил на лице теплую улыбку «крокодила»:
– Что же, молодые люди, дерзайте, дерзайте, у вас еще все впереди… Будем надеяться, конечно, – жестко заключил он и отошел.
И тут же вся тусовка отодвинулась вместе с ним, снова оставив их в одиночестве.
– Брюсов, я тебе завидую, – серьезно произнес пожилой актер, который так и стоял все это время рядом. – Береги эту девушку…
Как только Сухомлин скрылся, отправившись в кинозал, пустота вокруг них исчезла, народ расслабился. Саша смотрел на Ирину удивленно и восхищенно одновременно:
– Ну, ты даешь… – только и смог вымолвить он.
– Я не сильно тебе навредила? – забеспокоилась Ира.
Возмущение прошло, и теперь ее мучила совесть.
– Да нет, хуже, чем я сам себе, уже не навредишь, – «обнадежил» ее Брюсов.
Вообще-то, Ирина успокоилась – вся эта тусовка напоминала обычный «корпоратив», мало чем отличающийся от их офисных вечеринок, с той лишь разницей, что стоимость одежды и украшений многократно превышала стоимость всего кинотеатра. Единственное, что ее теперь волновало – это обещанная встреча с Лизой, которой пока не было видно на горизонте.
