Оба какое-то время молчали.
– Что ты делаешь на ноябрьские праздники? – поинтересовался, наконец, он, и, не дожидаясь ответа, предложил:
– Мы выезжаем за город, на съемки эпизода. Поехали со мной?
– И где ты будешь меня прятать – в гостиничном номере? В твоем или отдельном?
– Как захочешь. А зачем мне тебя прятать? Тебе неинтересно посмотреть на съемки?
– Интересно, конечно. А что ты скажешь – кто я такая? Все знают про Лизу…
Он поморщился, как от головной боли, но сдержался.
– Думаешь, кому-то есть дело? Не собираюсь отчитываться.
– Попадешь со мной в новости, а я не формат для журнала.
– Прекрати, Ир. Какой-то бред, говорю тебе, мне все равно.
Зазвонил мобильный, и она привычно схватилась за сумочку, когда поняла, что телефон звонит у него. Саша взглянул на номер и отрубился, не отвечая. Ира не произнесла ни слова – все было написано в ее глазах.
– Я разберусь с этим, – твердо сказал Брюсов, – и как можно скорей, не волнуйся.
***
Остаток этой недели и всю следующую Ирина прожила, как во сне. События происходили слишком быстро, чтобы успеть их осознать. С Брюсовым общались каждый день, он встречал ее на Новокузнецкой, они ужинали, гуляли по Москве, а после Саша всегда отвозил Иру домой.
В субботу ее навестили мама и отчим – поздравить с прошедшим днем рождения. А Брюсов был занят на съемках, но в воскресенье освободился пораньше и снова приехал за ней. Пару раз в ресторане они встречали его знакомых, и Саша представлял им Ирину как свою подругу.
За эти дни она услышала столько приятного о самой себе, что почти поверила, что Брюсов в нее влюблен. Говорил он просто, но искренне. Например, что она – не как все, что таких он еще не встречал, что она перевернула его жизнь и тому подобную чепуху, которую умные женщины не воспринимают слишком серьезно. Ее зеленовато-серые глаза были названы колдовскими и восточными. Что, впрочем, немного соответствовало действительности: разрез глаз и густота темных, почти черных волос достались ей от деда – грузина. Больше дедовские гены ни в чем не проявились – Ира была белокожей настолько, что по весне на носу появлялись веснушки. Мама утверждала, что дочь у нее не красавица, но девушка миловидная.
Кстати, маме Ира только обмолвилась, что познакомилась с мужчиной, но, пресекая расспросы, постаралась избавить ее от необоснованных надежд. Тогда та заявила, что в следующие выходные все выяснит досконально. Пришлось сообщать, что на праздники Ира уедет, что повергло мать в еще большее беспокойство. Впрочем, идти против дочери она не привыкла, во всем ей доверяя. Мама отчего-то была убеждена в исключительном благоразумии своей Иришки. Наверное, зря.
