Я постарался как можно дольше объяснять все детали нашего заказа. Впрочем, молодой человек, казалось, меня не слышал — он не мог оторвать глаз от хорошенькой девушки с обезумевшим лицом, широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом, которая корчилась под действием какой-то невидимой силы в двух шагах от него.
Когда я наконец сказал: «Пока все», он поспешил уйти в полном смятении. Клэр спокойно спросила:
— Ну что, малышка, тебе хорошо?
— Отпустите меня, прошу вас, — еле слышно выдохнула Энн.
Но Клэр продолжала:
— Что тебе больше нравится: когда я тебя ласкаю или когда делаю больно? — И потом, обращаясь ко мне: — Так значит, Жан, вы говорите, сегодня она была недостаточно послушна?
Я подтвердил, что девушка в самом деле заслуживает наказания. Клэр не стала требовать пояснений. Без сомнения, она знала, что это неправда.
— Что ж, — сказала она, — сейчас кто-то наплачется.
Личико Энн жалобно сморщилось. Теперь рука хозяйки, орудовавшая под платьем, причиняла ей боль.
Когда через несколько минут подошел официант с подносом, Клэр все же убрала руку.
— Но так легко тебе не отделаться, — сказала она. — Когда вы сможете прийти к нам, Жан?
— Завтра вечером, — ответил я. — После обеда.
— Очень хорошо. Тогда отложим это до завтра. Ты можешь сесть.
Энн рухнула в кресло.
Официант — уже не тот молодой человек, который подходил раньше — расставлял на столе чашки и блюдца и раскладывал приборы, не обращая внимания на происходящее.
Клэр понюхала свои пальцы, затем поднесла их к носу подруги.
— Понюхай, — сказала она, — как ты хорошо пахнешь.
Девушка снова покраснела.
— Оближи!
Энн открыла рот и вытянула губы, чтобы осторожно облизать кончики пальцев, пропитанные ее собственным ароматом.
Клэр убрала фотографии в папку. Она казалась недовольной. Я не знал, как вернуть ее к той короткой, немой сцене, которая разыгралась над изображением ее тела (я окончательно убедился в том, что это именно она). Состояние, в которое ее на мгновение повергла мысль о том, что какой-то мужчина увидел ее открытой, возбужденной, в непристойной позе, казалось, говорило о новых возможностях, о которых нельзя было даже заподозрить при виде ее обычной манеры держаться.
Однако, когда она со своей обычной снисходительной вежливостью спросила, что я думаю о ее способностях палача, я снова ощутил, что совершенно не способен преследовать ее или даже просто лелеять надежду сломить ее сопротивление.
Маленькой Энн было вполне достаточно, чтобы удовлетворить ее потребность в унижении. Это была жертва, которую Клэр отдавала на съедение другим вместо себя.
