Догго спал на диване в гостиной, но, почувствовав мое приближение, пошевелился.
– Как дела, пес? – Я опустился около него на диван и нащупал в длинной шерсти ушей пару колючек. Значит, Эллиот и Сибелла сдержали слово и исправно выгуливали его по местным просторам. – Совсем тебя уморили.
Когда я направился из гостиной, Догго пошел за мной тенью и, стоило мне закрыть дверь, пролаял раз, потом еще.
– Тихо… – прошептал я, приоткрывая створку, и он тут же пролез в щель и, стоя в коридоре, вилял спутанным, мохнатым хвостом и смотрел на меня своими печальными глазами.
– Хочешь со мной? Ладно.
Догго спал, а я нет. Лежал на спине и сквозь одеяло чувствовал, как он всем своим весом навалился мне на бедро. Мое присутствие успокаивало его, и когда я передвинул ногу, он тоже подвинулся, чтобы снова прижаться ко мне. Мне пришло в голову, что Догго привык к этому – спал с бывшим хозяином на кровати, – и, только притеревшись ко мне, потребовал от меня того же. Пес подергивался и во сне поскуливал. Что ему снилось – прошлая жизнь?
Странно, но я и раньше не переставал об этом думать. Что я знал о прошлом Догго? Лишь то, что сказала мне Клара. Догго – не бродячая собака. Он явился из хорошего дома. Это подтверждало его поведение: в нем не чувствовалось ни раболепства, ни страха, ни надлома. Догго был не из тех несчастных собак, вызывающих раздражение существ, которые дрожат от предвкушения хотя бы капли внимания. Да, ему нравилось, когда его ласкали, но как только ласка надоедала, он не стеснялся остановить навязчивого хозяина пристальным взглядом. Я его уважал за это. Догго держался спокойно, но не надменно, сознавал, что умен, но не выставлял свой ум напоказ и очень трогательно заблуждался в том, каким его видят со стороны. Если бы потребовалось сравнить пса с литературным персонажем, я бы назвал Эркюля Пуаро.
Эркюль! Ну, наконец! Вот подходящее имя для моего малыша. Только с французским, а не с английским произношением. Эркюль навевает мысли о греческом герое и его двенадцати подвигах, где потребовались храбрость и сила – два качества, которые я не сразу разглядел в псе. Эркюль – хорошо, но не так, как Догго.
Я положил руку ему на спину, но очень осторожно, чтобы не разбудить. И вскоре, ощущая его тело и медленное, гипнотическое колебание грудной клетки, крепко уснул.
