По результатам изучения материалов следственной и судебной практики, а также применения положений и выводов осуществленного в данной работе исследования специфики состава преступления — мошенничества с жилой недвижимостью — можно выделить следующие проблемы квалификации рассматриваемого преступления. Во-первых, отсутствует систематизация и классификация способов совершения мошенничества в области жилой недвижимости, отвечающие критерию полноты. Например, И. В. Ильин, в зависимости от сферы деятельности, в которой совершено экономическое мошенничество, выделяет 43 основных способа его совершения[260]. По мнению В. Д. Ларичева, приведенный выше перечень, естественно, нельзя назвать полным в силу ряда причин: возможности классификации по иным основаниям (например, по трудовой сфере[261], административно-управленческой и т. д.), появления новых способов в силу общественного и правового развития и др. Мы согласны в настоящей части с мнением В. Д. Ларичева, однако считаем необходимым отметить, что, несмотря на всю несовершенность приведенной классификации, следует согласиться с весьма существенной степенью распространенности явления и угрозы нормальному порядку реализации стандартов общественно-правовых отношений. Во-вторых, до настоящего времени нет четких критериев в разграничении обмана и злоупотребления доверием как основных механизмов совершения мошенничества с жилым недвижимым имуществом.
Практика показывает, что злоупотребление доверием как способ мошенничества всегда сочетается с обманом и в чистом виде не встречается. Доверие всегда лишь помогает мошеннику совершить обман. Завладевая имуществом на основе доверия, виновный умалчивает о своих преступных намерениях и тем самым обманывает доверившегося ему потерпевшего.
В самом деле, обман есть не только воздействие на сознание другого лица, но и опосредованно — через сознание потерпевшего — на его волю. В этой связи необходимо различать волеизъявление как видимое выражение воли и действительную (внутреннюю) волю человека. Лицо, находящееся под влиянием обмана, совершает действие (бездействие) вопреки своей действительной воле, так как его волеизъявление сформировалось под воздействием обстоятельств, искажающих истинную (внутреннюю) волю этого лица. Поэтому, как справедливо отмечает А. Безверхов, «… “добровольность” совершения какого-либо действия со стороны обманутого является только кажущейся, ибо обманутый действует на основе воли, подверженной воздействию обмана…»
