Были времена, когда я доверял Роберту и считал его своим другом. Я относился к нему преданно и верно, он был частым гостем в моем доме, и долгое время я отказывался верить россказням моих слуг о его нечестном поведении. Игрейн любила его, да и он всегда был ласков с ней, не забывая угощать лакомыми мясными кусочками со стола. Тем не менее, в какой-то момент число доказательств его гадких поступков, сообщенных мне слугами, стало настолько велико, что мне пришлось вызвать его на серьезный разговор и угрожать, что я донесу на него королю. Уверен, что его ожидала бы если не казнь, то уж тюрьма точно. Но, прежде чем я успел что-то сделать, разразилась чума, и большинство из тех, кто мог бы дать показания под присягой против него, скончались, и тела их были преданы огню. Так что я остался совсем один, вооруженный лишь посохом и без гроша за душой, если не считать брошь матери.
В лесу меня не покидала тревога: во-первых, я горевал по своему бедному коню, угодившему в ловушку на дороге, во-вторых, я полагал, что Роберт наверняка послал кого-то вдогонку за мной, а то и отправился сам. Но, к счастью, ничего такого не произошло, и я решил, что ловушка – дело рук каких-нибудь обычных грабителей, а присутствие Игрейн наверняка должно было заставить их хорошенько подумать, прежде чем нападать на меня. Я был уверен: если Роберт и преследует меня, к решительным действиям он захочет перейти в самой глубине лесной чащи, чтобы скрыть свою трусость. Так что пока я чувствовал себя вполне в безопасности. Меня удивило, что Игрейн начала как-то странно себя вести. Она забралась под кровать, что не было таким уж легким делом для собаки ее телосложения, и упорно отказывалась вылезать. Ее решительные глаза поблескивали в темноте пространства под большой кроватью, и мне не удавалось никакими хитростями выманить ее наружу. Такое поведение было ей совсем не свойственно, и я даже рассердился, когда час спустя она так и не сдвинулась с места. В конце концов, я оставил ее там и лег спать.
Чего я не знал, так это того, что Роберт прибыл на постоялый двор раньше меня. Та лоза поперек дороги была лишь ловушкой, призванной помешать мне быстро передвигаться. Думаю, он также боялся оказаться вблизи острых зубов Игрейн и рассчитывал, что ему будет легче расправиться с нами, когда мы расслабимся и утратим бдительность, почувствовав себя в безопасности. Оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что бдительность из нас двоих утратил только я, тогда как Игрейн неусыпно оставалась настороже. Такое ощущение, что она могла предвидеть будущее: по крайней мере, я не нахожу другого объяснения тому, как она учуяла, что Роберт поджидает нас на этом же постоялом дворе. Как и в большинстве таверн того времени, здесь были и потайные двери, и секретные проходы, так что лиходеи вполне могли избежать наказания за свои поступки. Подобные потайные места и ходы активно использовались контрабандистами и прочими нарушителями законов, и владелец заведения обычно получал часть добычи за то, что пускал их туда.
