– Ничего, – отозвался приглушенный голос, ударяясь ему в грудь.
– Ах, жаль, – сказал он. – Мой шейный платок пропал из-за ничего. Лакей будет заинтригован. Что же я ему скажу?
– Передайте ему мои извинения, – пробормотала девушка. Зубы у нее постукивали, словно от холода. Банкрофт даже мог слышать это.
Слегка подавшись назад, он одной рукой поднял острый девичий подбородок, хотя Патриция и пыталась сопротивляться. Глаза ее, как и щеки, и нос – все было мокро. Лицо было покрыто красными пятнами, а одно, самое большое, сплошное пунцовое пятно пылало на щеке. Волосы растрепались и свисали сосульками до плеч. Выглядела девушка просто отвратительно. И при этом его внимательным глазам она казалась необъяснимо и удивительно прекрасной.
Банкрофт достал из кармана платок, вытер се лицо и глаза, а потом вручил ей:
– На вот, высморкайся.
Она послушалась и, лишь когда он взял у нее из рук этот платок и снова сунул в карман, очнулась и с досады закусила губу.
– А теперь говори, из чего состоит это «ничего», – потребовал Банкрофт.
– Я грохнула все винные бутылки и бокалы, – призналась Патриция.
– О чью-то голову? – изумился он. – О, как эффектно! Ужасно жалею, что пропустил такое зрелище. Расскажи скорее, как это было.
Девушка рассказала.
– Так-так, а потом, я полагаю, на тебя обрушился праведный гнев ее величества?
– Ну да. – Под его пристальным взглядом Патриция медленно приходила в себя.
– А что у тебя со щекой? – продолжал он, чувствуя, как гнев, точно огненный шар, концентрируется у него в груди. Он уже и сам знал, что произошло.
Губы у нее снова невольно задрожали.
– Она ударила меня, – призналась девушка. – И назвала меня потаскухой.
О! В тот миг он готов был стреляться с проклятой бабой! С каким наслаждением он влепил бы ей пулю между глаз! Да, именно так. Сначала дал бы выстрелить ей, а потом заставил бы ее ждать, застыв от ужаса и глядя в дуло направленного на нее пистолета. И выстрелил бы!
Банкрофт снова обнял хрупкие плечи девушки и привлек ее к себе. Она не сопротивлялась, только вздрагивала.
– Я отомщу за тебя, маленькая птичка, – пообещал он. – Слово чести. Ты вообще-то веришь, что у меня есть честь?
Она не ответила на вопрос и только после паузы сказала:
– Наверное, я слишком бурно отреагировала. В конце концов, это ведь моя вина. Просто меня еще ни разу в жизни не били. А по лицу – особенно оскорбительно. Да еще при всех… – Девушка отодвинулась от груди своего утешителя и улыбнулась ему. – Но это все не важно, – сказала она, – ведь я здесь ненадолго. Скоро я отправлюсь в сельскую школу. В мою родную деревню. Буду жить среди знакомых людей. Думаю, мне будет приятно учить детей.
