Таково изложение данного мне вопроса».
* * *
Между тем Миланка сдружилась с Амином. До любви у них не хватало, может быть, капли. Так казалось. Они так и сидели вдвоём, так и ходили вдвоём. Миланка допытывалась о татарских поэтах, Амин читал ей стихи. «Вот Муса Джалиль. Я во все твои дома Как желанный гость войду И, как прежде, у тебя Песни новые найду». «Вот Фатых Карим. Под старым дубом я лежу, Держа винтовку на весу. О пуля каждая моя, Убей за каждую слезу». «Вот Ахмет Файзи. Романтика с действительностью рядом, Мы время чувствуем Рукою, мыслью, взглядом». «А о Родине что-нибудь знаешь»? «Ну, вот Ухсая, кажется, Як. Хоть хоромы золотые Подарить мне обещай, Я вернусь в мою Россию, В мой родной татарский край»… Миланка была счастлива, что с ней, как со взрослой девушкой беседуют обо всём и о поэзии. Они так и подсказывали на зачёте друг другу. То есть Миланка чиркала карандашиком в свой блокнотик, а Амин подсказывал, на что ей обратить особое внимание. При всём при этом Амин непременно держал сестру нашу за косу и гладил её, то есть косу. Миланка до этого всё была маленькой. Но стоило старшим сёстрам определиться со своими женихами, как Миланка вышла из-за их плеч на первое место и теперь уже она была первой красавицей. Уж кто только ей не предлагался дружить.
– Миланка, давай дружить, а! – как это водится, с дрожью в голосе говорил ей парень.
– Давай, – соглашалась Миланка, – но только ты знай, что жених у меня уже есть.
– Татарин?
– Татарин очень хороший парень, но не он.
– Честно?
– Я никогда не обманываю.
– Разве можно дружить с девушкой, у которой есть жених? – и далее следовали всем известные разговоры о «мировых» проблемах и о тех, которые ближе.
С Амином тоже вышла беседа. Амин сказал ей:
– Объясни мне, почему я чувствую, что ты не моя девушка? Хотя я готов влюбиться в огородный вьюнок…
– Потому что, Аминчик, ты знаешь, у меня есть жених, – отвечал «огородный вьюнок».
– Но кто он? Никто не видел его.
– Он юный гений… Он скоро объявится.
Тут у нас гениев расплодилось. Самою Миланку отец звал не иначе как «утрешний гений». Дед не чаял души во внучке и тоже намеревался подыскать ей жениха-гения. Амин назвал гением самого злого человека древности, о котором мы не забывали ни на минуту, пока продолжался дивный экзамен о «боге». Но имени его ещё не произнесли.
* * *
Дед вёл «зачёт», как заправский профессор.
– А скажите-ка мне… Всем ли ясно, что заречных никто за уши в Египет не тянул, что пришли они по протекции сына Иакова – Иосифа и с согласия самого фараона? – спрашивал дед Любан.
