— Никитушка-а... Митенька-а... спасите бабушку, не доводите до греха, ироды! Я ить потом чисто по-женски мстить буду!
Это, кстати, факт. Хозяйка у нас злопамятная и долгих планов мести не вынашивает, карает прямо в день обиды!
— Никитка! Митька! Вы жить хотите али нет?
Хотим, переглянувшись, решили мы.
— Разрешите пострадать? — спросил у меня мой простодушный напарник, перекрестился, взял разбег и, высоко подпрыгнув, хлопнул бабку по тощему заду! Баба-яга, словно баскетбольный мяч в корзину, пропихнулась в узкое оконце, оставив на левой створке рамы оконного проёма свою юбку. Видимо, за какой-то сучок зацепилась.
Минутой позже из оконца выглянула наша смущённая старушка:
— Ничё, навродь на мягкое приземлилась. Вот разбужу гостей, одёжу заберу и...
Сдвоенный мужской вопль из избушки заставил нас присесть. Дверь распахнулась, и с крылечка кубарем покатились царь с дьяком. Похоже, вид Бабы-яги неглиже вызвал у обоих панический страх и разом вверг в шоковое состояние. Но уж по крайней мере, протрезвели оба!
— Заходи, участковый. — В дверном проёме показалась чуть смущённая бабуля в той же многострадальной юбке. — И Митеньку бери, пущай не пужается, я уже душу-то отвела. Давненько от меня мужики с такой прытью дёру не давали. Впечатлительные-э...
Мы улыбнулись. Царь с дьяком глядели нам вслед круглыми глазами, что-то бессвязно мыча, но в дом идти не захотели. Надо будет их потом на щи приманить. Проголодаются и сами прибегут.
Некоторое время пришлось потратить на уборку внутри, расстановку табуреток, вынос пустых бутылок (вообще-то одной, но даже запаха из горлышка лично мне хватило, чтоб голова закружилась) и всё прочее по мелочи.
Митяй послушно сгонял в лес за дровами и набрал ведро воды из ручейка. Баба-яга растопила печь, поставив вариться кашу, а мне вдруг пришла в голову мысль. Не самая глупая, кстати...
— Бабуль, скажите, а нельзя как-нибудь связаться с похищенными? Ну, я имею в виду установление звуковой или визуальной связи посредством вашего чародейства.
— Дык почему ж нет? — Бабка почесала бородавку на подбородке, что-то прикидывая в уме. — Вот ежели б вещичку какую ни на есть твоей Олёнки али царицы Лидии, да хоть бы и Маняшки, кузнецовой дочери, на руках иметь. Тады можно было бы.
— У меня с собой нет, — искренне огорчился я. — У Гороха что было, так наверняка отобрали. А если в Лукошкино повернуть?
— Смыслу нет. Только время потеряем, да и с боярами бодаться радости мало, своих дел полно. Митенька, соль подай!
