— Но... — Я разрывался между благодарностью и опасением, что Емеля просто замёрзнет этой же ночью.
— За меня не боись, — совершенно правильно трактуя мои сомнения, подмигнул он. — Я ж тут и не ночую, я вона у вдовицы Пантелеймоновны харчуюсь. Да с ней и теплее, чем на печи.
— Понимаю, — покраснел я. — Действительно, о чём речь, дело-то молодое, какие ваши годы?!
— Стало быть, снимешь с меня обвинение в энтих ДТП твоих, язви их в душу мать...
Я молча пожал ему руку. Старик облегчённо выдохнул и помог мне влезть на печь.
— Ну, поехали? — осторожно попросил я.
Ничего не произошло.
— Ах, забыл! — Емельян стукнул себя сухоньким кулачонком по лбу. — По щучьему велению, по моему хотению, служи ты, печь, новому хозяину верой и правдой, покуда он тебя домой не отправит!
В воздухе на миг вспыхнуло лёгкое сияние, волнообразная дрожь пронзила печку, она вздрогнула, как живое существо, покачнулась, похрустела кирпичиками и чуть склонила в мою сторону почерневшую трубу.
— Ну вот и ладушки-оладушки. Теперь ужо и поехали!
— Поехали, — повторил я.
Печь безоговорочно подчинилась, взяв с места с плавностью хорошей иномарки. Я помахал старику Емеле и, заломив фуражку, направил транспорт на выезд из деревеньки, а там вдоль леса, до той тропинки, где в глубине на опушке мной был оставлен дрыхнущий напарник.
Посох Деда Мороза положил справа, чтоб был под рукой. Старая печь шла просто запредельно быстро, мягко, едва ли не самостоятельно выбирая наиболее оптимальный маршрут в объезд луж и кочек. Да если б у нас в стране её взяли за модель для всего отечественного автопрома, на всякие зарубежные «мерседесы» российский народ просто плевал бы с высокой колокольни!
Снизу греет, в поясницу не поддувает, полный обзор на все четыре стороны, и прямо-таки нереальная, сказочная проходимость! Мороз Иванович был тысячу раз прав, отправляя меня к старому Емеле, — теперь я эту Стеклянную гору просто штурмом возьму, и никуда этот фон Дракхен от меня не денется, гад ползучий...
На повороте к лесу я было притормозил, но печь, оказывается, способна ехать в глухом бору, узенькими тропинками, не хуже избушки на курьих ножках. Та, если вдуматься, по площади ещё больше, но ведь как-то умудрялась протискиваться меж деревьев. Емелино транспортное средство справлялось с этой задачей даже лучше...
— Митя, подъём! Я вернулся.
Серый волк сонно поднял уши, развернул их, как локаторы, в мою сторону, убедился, что я это я, и только после этого уныло приоткрыл глаз.
