На какое-то мгновение из сердца ушла боль, все тяготы и горести показались надуманными, пустыми и даже ничтожными. Душа куда-то воспарила, задышалось легко и свободно, так что и самому вдруг захотелось подпрыгнуть повыше и запеть! Каким-то чудом я удержал себя в руках...
— Спасибо! Не ожидал. А у тебя и вправду редкий дар, малышка.
Птица посмотрела на меня внимательными глазами-бусинками и подмигнула в ответ.
Что ж, зато теперь понятно, зачем она Змею. Просто для поднятия настроения! Тяжело ведь, наверное, ощущать себя одним из самых древних существ на планете. Пусто, скучно, одиноко, все развлечения приелись, как и красавицы. Последние в прямом смысле.
За столько-то лет что угодно осточертеет, хоть разрушение, хоть созидание, хоть ненависть, хоть любовь, хоть каннибализм, хоть вегетарианство. Ну, может, так уж прямо в каннибализме его не упрекнёшь, всё-таки он не совсем человек и жён своих ест, будучи в совсем другом, зверином обличье. Хотя с точки зрения законодательства это его совершенно не оправдывает...
— О, Никита Иванович пожаловал, — с широкой улыбкой приветствовала меня Василиса Премудрая. — Как ваш волчок тут появился, я сразу поняла, что дела не по маслу пошли. Что, царь Дормидонт не лучше своих соседей себя показал?
— Куда хуже! — честно признался я. — Нагло обвинил меня во всех грехах, попытался отжать коня, а потом и вовсе перешёл к угрозам физической расправы. Если б не Митя... Кстати, где он?
— Волк-то?
— Это временно. На самом деле он и не волк вовсе, а нормальный парень. Дмитрий Лобов, младший сотрудник Лукошкинского отделения милиции.
— А-а, — понятливо протянула царевна. — В кустах лежит, о березу башкой треснулся, сломал бедную...
— Берёзу, — уверенно уточнил я чисто для себя.
Чтоб наш Митяй да башку себе сломал, такого в природе просто не может быть, она же у него чугунная и мозгом не перегруженная. Спутал лошадь с каруселью...
— Со златогривого навернулся, видимо?
— Ага, может, он и хороший сотрудник у вас, да только ездить совсем не умеет.
Ну, доказывать ей, что псовые в принципе не предназначены для верховой езды на непарнокопытных, было, наверное, бессмысленно и не ко времени. Я поставил клетку с белой птицей рядом с безмятежно щиплющим травку жеребцом и прошёлся мимо сломанной берёзы в ракитовые кусты. Там, разбросав в стороны лапы, на спине, глаза в кучку, язык наружу, наслаждался незатейливым отдыхом мой верный напарник...
— Жить будешь? — Я присел рядом на корточки и похлопал волка по щекам.
