Как-то мне довелось изучать материалы еще об одном невероятном явлении. 1906 году в Санкт-Петербурге, когда эскадрон кавалерии переправлялся через Египетский мост, то последний не выдержал резонанса из-за внутреннего колебания. Причиной тому был слаженный и равномерный топот копыт коней. В результате мост рухнул в одно мгновение…
На досуге я не упускал возможности спускаться вниз, надев спортивный костюм и тапочки, и бегать, чем точить лясы с Верой Тимофеевной – пожилой соседкой по лестничной площадке. Шум неимоверного количества автомобилей, носящихся по огромному проспекту, смешивался с гулом башенных кранов и тяжелой техники, плюс голоса строителей. Все это хоть и нарушало спокойствие Москва-реки, меня почему-то не раздражало. Отрывая от тишины и собственного эго, это непродолжительное время помогало мне ощущать себя частью огромного шумного мира.
Выкуривая сигарету, я одновременно наблюдал за рабочими, которые отдыхали, сидя на деревянных скамейках под ивами. Недалеко от моей квартиры в бараке жили трое китайцев, двое румын, двое белорусов, один молдаванин и один турок по имени Эмре. Бывало, здоровался и переговаривал с турком. Это был незавидного телосложения юноша лет 22–23.
Китайцы были эмоциональны, часто скандалили, иногда дело доходило до драки. Они всегда заступались за своих. Румыны и молдаване после распития красного вина веселились и пели. Белорусы приводили себя в порядок и, спускаясь к реке, где вечерами разгуливали местные девушки, пытались заводить с ними знакомство…
Эмре же выделялся необщительностью. Это был парень некомпанейский. Бывало, правда, захаживал в барак к другим своим согражданам на огонек, но, в основном, отличался своей замкнутостью.
Однажды он пригласил меня на чай к себе в тесную комнатушку, на стене которой был наклеен портрет турецкого лидера Эрдогана. За время чаепития он лишь однажды заговорил о большой любви к своей родине и своему народу. В основном же он говорил о гостеприимстве русских, о том, какие добродушные и заботливые пожилые русские женщины.
Когда я прислушивался к разговору рабочих, мне становилось ясно, что они любят националистические выступления. Каждый старался расхваливать свою нацию. В такие моменты дело доходило до перебранки, а иногда и до драки. Излюбленным занятием для них было фотографироваться на фоне знамени… Они снимали друг друга на телефон, меняясь ролями…
Иногда устраивали поединки по борьбе. Тот, кто переборол другого, свою победу засчитывал как преимущество своего народа и своей страны.
