— Вам нет и двадцати пяти! — бушевал Жан. — Если б мы вас бросили на улице, о вас бы никто не позаботился, никакие социальные службы. Вы даже на минимальное пособие не имеете права! Вы хоть представляете, сколько отчаянных писем с мольбой о помощи мы получаем ежедневно? И сколько выбрасываем в корзину, отвечая вежливым отказом? Вам невероятно повезло, вы попали в число счастливчиков. Но берегитесь, наглая девчонка, удача может и отвернуться!
Он умолк, будто вдруг онемел от возмущения. Съежившись под его испепеляющим взглядом, я думала: «Дура, ты дура! Хотела одолеть застенчивость и впала в другую крайность…»
Меня поразила внезапная перемена в Жане. Непритворная злоба, резкий оскорбительный тон, полные ненависти глаза. Совсем другой человек!
— Простите, — пролепетала я. — Мне так стыдно! Я сморозила глупость, не подумала, не поняла… Это все проклятая амнезия. Мысли путаются, не те слова лезут… Я не знаю, кто я и как мне себя вести…
Тягостное молчание длилось долго. Наконец маска гнева стала обычным лицом, кулаки разжались, Жан расслабился, успокоился, заговорил с прежней мягкой доброжелательностью:
— Зато у вас есть характер, а это уже кое-что! Все, ни слова больше. Я позвоню своему другу, и он возьмет вас на испытательный срок.
Он встал в знак того, что разговор окончен. Внезапно дверной проем заслонил здоровенный детина и уставился на меня с презрительным безразличием.
— Вы как раз вовремя, мистер Майк! — радостно приветствовал его Жан.
Он обошел письменный стол и дружески похлопал вошедшего по плечу.
— Мистер Майк — новый начальник охраны у нас в «Мастерской». Вы, Зельда, еще не раз с ним встретитесь, тем более что он живет теперь рядом с вами, в соседней комнате. Если что, обращайтесь к нему, не стесняйтесь. Вот увидите, он станет вашим ангелом-хранителем.
Я вежливо поздоровалась, тот кивнул.
— Ах да, Зельда, — сказал Жан на прощание. — Вам непременно понадобится мобильный. Обратитесь к Сильви, она же обеспечит вас банковской карточкой и сообщит, когда именно состоятся ваши переговоры с Робертсоном. Все, бегите.
Я почувствовала, что меня сейчас вырвет. Столько неприятностей: гневная отповедь Жана, тяжелый взгляд «нового начальника охраны», проклятые туфли на каблуках, из-за которых ноги пронзает невыносимая боль…
«Быстрее, Милли, быстрей! — твердила я себе на бегу. — Подальше от чужих глаз. Тебя душат сомнения, страх перед жизнью, отчаяние, тревога. Так выплюни их в унитаз, тебе станет легче…»
