Фред закончил. Он встает со стула, приподнимается на носки, словно пытаясь увидеть лицо жены, но сразу же передумывает. У него на это не хватит душевных сил. Тогда он ограничивается тем, что протягивает руку и на несколько сантиметров передвигает руку жены, чтобы, как ему кажется, ей было удобнее.
Фред выходит из больницы. Идет вперед.
В окне за его спиной видно женщину: она прижалась лбом к стеклу, рот открыт. Отсюда кажется, что женщина далеко. Фред стоит и размышляет. Собирается обернуться и взглянуть на лицо жены, но не может. Он передумывает и опять смотрит вперед. Достает из кармана конфетку, разворачивает, засовывает в рот.
Он снова собирается обернуться к жене, неподвижно замершей за стеклом и словно смотрящей на него, хотя на самом деле она глядит в пустоту. Но и на этот раз Фреду недостает сил взглянуть ей в лицо.
Он держит пальцами конфетную обертку, но не потирает ее, а бросает в канал.
Усталый, измученный, Фред стоит с остекленелым взглядом и размышляет. Пока он размышляет, у него в голове начинает звучать скрипка, исполняющая “Приятную песенку номер три”. Мы понимаем, что на этот раз ее играет выдающий скрипач, а не делающий первые шаги в музыке ребенок.
Полная тишина, два пустующих кресла с золотыми украшениями.
Театр, в партере – элегантные зрители. Внезапно, как по команде, зрители встают в неестественной тишине. В театр входят двое: королева Елизавета II и принц Филипп.
Они усаживаются в кресла, в свете прожекторов мы видим очертания их царственных фигур.
Остальные зрители тоже усаживаются.
Выдающийся скрипач вновь играет вступление к “Приятной песенке номер три”. Адажио, негромко.
У принца Филиппа глаза светятся от радости, от ожидания. Глаза, как у ребенка.
На сцене выдающаяся южнокорейская певица Чо Суми тайком сглатывает, охваченная тревогой и волнением. Она готовится.
Королева Елизавета бросает взгляд на мужа. Она довольна.
Сидящий в одной из лож королевский посланник издалека наблюдает за королевой и принцем Филиппом. Сам он еще до крайности напряжен.
Чо Суми открывает рот, раздается совершенная, пронзающая душу песнь любви, словно вырывающаяся за стены зала.
Сидящие в партере элегантные зрители подскакивают в креслах, будто загипнотизированные пением сопрано.
Высокая нота, взятая Чо Суми, затихает. Она звучала совсем недолго.
Фред Баллинджер, сосредоточенный, полностью владеющий собой, широко взмахивает палочкой, и начинает звучать весь оркестр. Струнные и духовые вступают одновременно, звук словно взмывает ввысь, у слушателей в партере пробегают мурашки по коже.
