. В
Москве же
мужами – ибо едва ли возможно увидеть красивейшую армию, чем 80 000 человек гвардейцев, которые вошли в Москву, из которых каждый
старый гвардеец мог бы служить моделью для Юпитера или Геркулеса, а каждый
молодой гвардеец – для Ганимеда. Теперь (заключал он со значением – А.М.) мне остается лишь ожидать еще увидеть этих
мужей старцами» (с. 270).
Последствия войны
По мере написания мемуаров Розенштрауху стало казаться, что война решительно изменила как его материальное положение, так и его духовное видение мира:
Насколько простирается человеческое соображение, я могу с уверенностью утверждать, что в Петербурге, не случись явного чуда, я не пришел бы ни к достатку при нашем ограниченном местными рамками торговом обороте, ни к совершенно изменившимся духовным воззрениям под воздействием страданий и опасностей в Москве, ни к заделу в церковных и школьных делах благодаря моему деятельному участию в заботах церковного совета. Все это вкупе должно было случиться прежде, чем с некоторой надеждой на успех я смог принять решение сделаться пастором, и тем более осуществить его (с. 224).
Война помогла Розенштрауху, всю жизнь боровшемуся за выживание, стать состоятельным человеком. Когда наполеоновская армия приблизилась к Москве, он спрятал свои товары, бросил магазин на произвол судьбы и попытался бежать из города. Но человек предполагает, а Бог располагает. Тщательно спрятанные товары были разграблены, а дом и магазин нашего героя уцелели. Как он рассуждал впоследствии, оставь он товар в магазине, он бы не был разграблен и его можно было бы с прибылью продать французам с деньгами, на которые нечего было покупать. Однако в таком случае русские заподозрили бы его в измене, сочтя, что он переехал в Москву только потому, что был в сговоре с французами и ожидал их прибытия. Таким образом, потеря товара доказывала его политическую лояльность. В то же время благодаря тому, что, в отличие от множества конкурентов, его магазин остался нетронутым, он мог возобновить торговлю сразу же по окончании войны. Оглядываясь назад, он верил, что слухи, воспрепятствовавшие его бегству из Москвы, были «милосердным, хотя и незаслуженным, попечением Божиим», поскольку именно они заставили его остаться в городе, «Отсюда многочисленные случаи вызволения из опасностей укрепили мою веру, мое доверие к всемогущему заступничеству Бога, этим обогатился мой опыт и была заложена основа моего позднейшего возросшего благосостояния» (с. 257).
